И что самое обидное: никаких следов Фабиана. Никаких. Несколько раз ему казалось, что человек, о котором ему сейчас говорят - это и есть тот проклятый колдун. Но после дальнейших уточнений неизбежно оказывалось так, что, либо это совсем не тот человек, либо хитрый конюх просто желает получить награду за фальшивые сведения, говоря то, что, по его мнению, любопытствующий посетитель хочет услышать.

Усталый Авенир вернулся в гостиницу вместе с закатными лучами солнца. Ноги, измученные многомильной ходьбой по узеньким городским улочкам, казались свинцовыми. Обожженные грудь и шея тупо пульсировали ослепляющей болью. Охотник глотнул немного эликсира из полученного у знахарки пузырька и сразу же завалился спать. Завтра предстоял еще один тяжелый день. Нужно было проверить еще несколько конюшен.

Утро началось также как и вчера. Кривые улицы Прекунта заполоненные многочисленным людом: торговцы, крестьяне, мастеровые, стражники и попросту обычные уличные зеваки. Несколько раз Авенир видел представителей местной знати, высокомерно пробирающихся сквозь толпу в сопровождении десятка телохранителей. Но особенно много было бедняков и нищих, уныло сидящих возле стен и вяло сопровождающих взглядом протекающий мимо людской поток. Такого количества бедняков, собравшихся в одном месте, Авенир раньше никогда не видел. На первый взгляд около четверти пятидесятитысячного городского населения жили в трущобах и промышляли тяжелой черной работой, нищенствованием, а то и попросту воровством.

Охотник заходил в конюшни, подходил к одному из многочисленных конюхов и спрашивал его о господине в черном. Иногда разговор длился буквально минуту, а иногда приходилось по полчаса выслушивать пустопорожнюю болтовню конюхов. Результат всегда был один. Авенир пожимал плечами и выходил из конюшни, направляясь к своей следующей цели. И там все повторялось сначала. И благодарность великому Стражу Бездны, что больше никто не гонялся за ним с дубинкой. Спина и без того, казалось, сейчас разломится на части.

Последняя крохотная конюшня не принесла никакого результата. Один-единственный конюший, работающий там, в жизни никогда не слыхивал о Фабиане. Как того и следовало ожидать.

Солнце склонилось к горизонту. Авенир устало брел в сторону гостиницы, стараясь избегать многолюдных толп, где каждый толчок под ребро отзывался волной ослепляющей боли в заживающих ожогах. Хватит, и так уже все болит просто невыносимо. Охотник пожалел, что не захватил с собой тот пузырек с лекарством. Он, по крайней мере, хоть немного смягчал боль.

Темный переулок был пустым и абсолютно безлюдным. Авенир поморщился, когда неизменный запах нечистот просочился к нему в ноздри и шагнул вперед, обходя кучу отвратительно гниющего мусора. Запах от нее шел просто ошеломляющий. Под ногами захрустели какие-то обломки. Но зато здесь никто не толкнет меня в бок. Охотник, придерживаясь за стену, устало пробирался через мусорные завалы. От поднимавшихся при каждом шаге волн отвратительной вони слезились глаза.

Неожиданно за спиной Авенира послышался какой-то негромкий шорох. Охотник вздрогнул и, резко обернувшись, схватился за кинжал. Вслед за ним в переулок входили еще трое. И все трое держали руки на рукоятках заткнутых за пояс широких ножей.

Бандиты! О, Отец Сущего, надо же было так глупо попасться! Не стоило лезть в этот переулок. Здесь даже мой труп никто не найдет.

Авенир попятился и мгновенно развернулся, готовый бежать изо всех сил. Поздно. Путь к отступлению был уже отрезан. Прямо перед ним из полумрака выступили еще две темных фигуры, и одна из них уже обнажила свое оружие. Тускло блеснула сталь. Охотник выхватил кинжал, прекрасно сознавая, что против пятерых у него нет ни единого шанса. Тем более, когда каждое движение отдается вспышками режущей боли.

Грабители неторопливо подошли ближе и остановились в нескольких шагах от затравленно прижавшегося к стене Авенира. Почему-то они медлили и нападать не спешили. Охотник сглотнул и поудобнее перехватил кинжал, водя им из стороны в сторону.