А Марта мысленно ахнула, не в силах оторвать взгляда от лица того, кому она только что игриво закрывала глаза. Теперь ей впору было закрывать себе рот ладонью, да обе ее руки находились в плену у пальцев молодого человека. Поэтому она всего лишь прикрыла глаза – на мгновение. Кровь от ее и без того чуть бледных щек отхлынула. Несмотря на наличие очков и капюшон, Карлова как-то сразу поняла, что перед ней никакой не Феликс. Тот, чье лицо находилось в непосредственной близости от ее лица, был ни капли на него не похож.

– Вы… кто? – тихо спросила она, не сводя с молодого человека изумленных глаз.

Бледное, довольно узкое продолговатое лицо с точеными чертами, словно вырезанными острым скальпелем, вложенным в руки божественного умельца, прямой тонкий нос с хорошо оформленными крыльями, который не выделялся на лице, поскольку казался отлично сбалансированным со слегка вздернутым подбородком и линией тонких губ, отчего-то ярких, с коралловым оттенком, и потому контрастирующих со цветом кожи. Аура вокруг этого парня была какая-то необычная, полная таинственности, и словно приглушенная.

Даже несмотря на то, что Марта не видела его глаз и волос, она с уверенностью могла бы сказать, что этот человек утончен и симпатичен. Еще совсем немного изысканности – и его эффектная загадочная внешность стала бы даже несколько женственной, на любителя. Но удивительным образом она балансировала на грани, оставаясь утонченно мужественной.

– Кто вы? – повторила Марта, не в силах оторваться от лица молодого человека. Ей казалось, что где-то она его уже видела. Но где? Не мог же Феликс сделать пластику?! Конечно, нет.

Незнакомец, наконец, отпустил ее запястье, поняв, что девушка перед ним в легком оцепенении, и пожал плечами. Этот жест у него вышел таким артистичным и одновременно недоумевающим, что Марта слабо улыбнулась. Надо же, облапала совершенно постороннего человека. Только почему он молчит? И пожимает плечами?

– Простите, – произнесла она, закусывая губу и глядя то в бело-серый мраморный пол, то на него. – Я перепутала вас с другом. Мне очень неловко, простите!

Молодой человек позволил себе чуть улыбнуться, легонько прижал указательный палец к своим тонким ярким губам, прося девушку замолчать, и добавил негромко на английском:

– I don’t speak Russian.

Недоумение в разноцветных глазах Марты росло в геометрической прогрессии. Это вообще кто? Кого Порфирьич подцепил, пока их с Крестовой не было?!

– А я понял, почему табличку сделали на английском, – гордо сказал в это время Викентий Порфирьевич, до того молча внимавший происходящему. – Потому что он не понимает по-русски, ха-ха-ха! Представляешь? Фестиваль отечественных исполнителей, а парень ни бум-бум в русском! Хоть и наш наполовину.

– Who are you? – не обращая внимания на преподавателя, спросила скрипачка, понимая, что Феликса они просто-напросто проворонили!

– Felix Grey, – медленно и внятно отозвался молодой человек, кивнув на желтую табличку в руках у пожилого профессора. Как будто бы ему задали глупый вопрос. Очень глупый вопрос.

– Феликс… Грей? – не поверила своим ушам скрипачка. – Вы Феликс Грей, – переспросила она на английском.

Быть не может! Она отлично знает, как выглядит Феликс! Этот парень на него совсем не похож! Нет, он, конечно, напоминает кого-то, но… глупости какие, никакой он не пианист из Лондона, которого ждут на фестивале «Штрихи гармонии»!

– Yes, that’s right, – с медленным, исполненным достоинства кивком подтвердил высокий парень в серой кофте с капюшоном. Голос у него был приятным: негромким, спокойным, плавным и каким-то магнетически успокаивающим, как у психотерапевта.