|
Школа! Всеслава охватила непереносимая зависть: немедленно, сейчас захотелось ему стать вровень с Элием Перегрином. Пусть Элий другой, пусть ни в чем не схож со Всеславом – все равно. Лишь бы быть таким, как бывший Цезарь, – уверенным в себе и непобедимым. Главное – непобедимым. Непобедимым, как любой римлянин… Но почему?! Почему они поднимаются вновь и вновь после каждого поражения с фатальным упорством? Почему? Ведь цивилизация перед лицом варварства так хрупка, как эта мраморная статуя Нимфы воздуха. Один удар – и все…
Или они тоже – варвары? Да, да, они варвары, вся их цивилизация – притворство. – Повеселимся? – спросил Всеслав. – Давай! – отозвался Эмпедокл. Всеслав вскочил на цоколь статуи, радостно гаркнул: – Круши! – И снёс одним ударом меча голову Нимфе воздуха. Прекрасная сталь. Чудесная сталь. Разящая сталь… – Бей! – взялся за статую Талии Эмпедокл. Пьяный от возбуждения, он поминутно хохотал. Какая-то женщина шарахнулась в сторону и закричала. Всеслав кинулся ей наперерез: – Не нравится? А может, и тебе, красотка, голову снести? Женщина нелепо подпрыгнула, замахала руками и побежала прямо по траве. – Не надо, – сказал Эпикур. – Что ты делаешь? Зачем? Всеслав подошёл, поигрывая мечом: – Тебе не по вкусу наше веселье, Эпикур? – Это варварство. – Эпикур старался не смотреть на Всеслава. – Варварство? Что ты подразумеваешь под варварством? Это римляне настоящие варвары, у них нет ни собственной культуры, ни собственной философии, все ворованное, кроме их наглого самомнения. Варварство – поклоняться чужим богам и забывать о собственных. Зачем нам эти плоскогрудые богиньки с поросячьими мордочками, все эти Нимфы, Дриады и Нереиды? – Он поднял меч. И это говорит он, Филоромей? Что с ним? Он спятил? Ведь он это все любил и любит. «Замолчи!» – крикнул он сам себе. – Может, размозжить твою глупую голову, Эпикур, и вытащить наружу червяка, которого вживили тебе в черепушку римляне? Или ты не слышал, что они вживляют под кожу червяков, и тогда человек навеки становится их рабом? Эпикур молчал. – А он боится, – хихикнул Эмпедокл. – Я, пожалуй, не буду разбивать твою голову, – усмехнулся Всеслав. – Если ты расквасишь какую-нибудь из статуй. Расквасишь – и ты спасён. Или на очереди твоя голова. – Давай, займись Талией! А? – поддакнул Эмпедокл. Всеслав почувствовал, что ладони сделались мокрыми и по спине побежала струйка пота. «Остановись! Остановись! – кричал он сам себе. – Что ты делаешь?! Зачем?! Разве сможешь ты ещё раз прийти в этот сад?! Ведь ты так любил эти аллеи и эти статуи! Зачем ты их разрушаешь?!» – Чтоб тебе в Этне сгореть, – пробормотал Эпикур, не двигаясь с места. Всеслав замахнулся. Эпикур прикрыл глаза. Ослепительная вспышка… Все? Очнулся Эпикур лежащим на траве. Всеслав наступил ему сапогом на щеку и вдавливал лицо во влажную почву. – Я убью тебя на арене, Эпикур. Обещаю. И презрительно сплюнув, отошёл. – Он убьёт тебя на арене! – захохотал Эмпедокл и пнул лежащего в бок. – А потом я убью Элия! – заорал в ярости Всеслав и пошёл по аллее, размахивая мечом и рубя воображаемого противника. Это был его любимый сад, но он знал, что никогда сюда не вернётся. Как не сможет больше подойти к библиотеке, перед которой он разбил статую Венеры. Он не заметил, что средь шуршащих листьев скользит маслянистое гибкое тело пёстрой змеи. |
