Я кивнул. Ожидаемо.

— Кто обычно покупает записки?

— Торговцы, дворяне, наемники, — пожал плечами Корг, — многие…

— И как, у них получается вернуть долги?

— У нас в деревне был один ушлый крестьянин — набрал долгов у торговца, а отдавать не собирался. Лишь посмеивался, мол, чего ему торговец сделает? А тот возьми и продай записку капитану наемников, чей отряд проходил через нашу деревню и стал на ночевку в таверне.

— И что?

— Да что, капитан утром пошел и сбил долг.

— Как?

— Пообещал заковать крестьянина и всю его семью в кандалы и прирезать на месте. Так тот быстренько деньги нашел.

— А разве так можно?

— Если долг большой — позволяет. Но обычно можно отдать детей или жену. Хорошие и здоровые рабы стоят приличных денег…

— Мило! — хмыкнул я. — А ну-ка скажи мне, как много можно купить на 1 вирр? — во всех долговых записках были суммы, однако название валюты было разным. Я решил разобраться, насколько ценной является та или иная записка. Ну а как это проще всего сделать? Правильно, узнать, что на такие деньги можно купить. И уже отталкиваясь от этого, можно понять, насколько будет ценна та или иная монета.

— На 3–5 вирров можно хорошо отобедать в таверне, — ответил Корг.

— Вирр — это деньги вашей страны?

— Нет, кого-то из соседей. У нас ходят медные и серебряные шилы. Краснухи — это медные монеты, белянки — серебряные, а солнечные шилы — это…

— Золотые, — догадался я.

Корг кивнул.

— Что можно купить на одну краснуху? — спросил я.

— Повозку сена, — не задумываясь, ответил Корг.

— А на десять?

— Это уже одна белянка, — Корг призадумался. — Можно пристойный кафтан или инструмент поправить…сбрую для лошади можно взять.

— Боевую? — уточнил я.

— Нет, — рассмеялся Корг, — чтоб в телегу пристегнуть.

— Угу, — кивнул я. — Десять белянок ‒ это солнечный шил? Что можно купить на него?

— Ну, полтора солнечных стоит земля, что я купил, — сказал Корг.

Блин. Как же сложно понять их цены. Земля дешевая сейчас или дорогая? Скорее дешевая. А вот если дворяне торгуют деревеньками…

— А ваши дворяне торгуют деревнями?

— Да кто ж продаст свою деревню? — удивился Корг. — Наш барон скорее удавится, чем продаст…а хотя…слышал я о том, что какой-то граф на юге представился. Так его сынок продулся в хейшам, и вынужден был в счет долга отдать деревню. Ну, продал соседу, чтоб долг закрыть.

— Что за хейшам такой? — спросил я, уже догадавшись сам, о чем речь идет.

— Игра такая, — скривился Корг, — люди в нее последние портки проигрывают.

— Ясно, — кивнул я. — А расскажи-ка мне вот о чем: что за списки ведут монахи Триликого?

Корг тут же сложил перед грудью странную фигуру — выставил вперед руки, поджав пальцы, выставил лишь указательные и соединил их кончики, распрямил и большие, положив один на другой. Получился эдакий треугольник.

— Это ты чего сделал? — спросил я.

— Так нужно делать, когда поминают Триликого, или же если видишь один из его знаков, или его слуг.

Ага! Молитвенный жест. Типа нашего крестного знамения.

— Ну, так что насчет монахов?

— Это дела Триликого и слуг его, — испуганно сказал Корг.