– Резонно, – согласился я, откидывая стеганое одеяло.

Поздняя осень – не лучшее время для путешествий, а потому постоялый двор был пуст. Из десяти комнат, расположенных на втором его этаже, заняты были едва ли три, считая с той, которая предназначалась для моего спутника. Вероятно, ближе к вечеру сюда могли приплестись окрестные жители пропустить пинту пива или стакан кислого рейнского вина, но сейчас городок едва пробуждался и начинал ежедневный суетливый круговорот, а стало быть, у нас была еще фора, чтобы разобраться с делами.

Лис ждал меня внизу, попивая небольшими глотками ароматно дымящийся кофе из тонкостенной чашечки мейсенского фарфора. Вид у него был вполне довольный, а свежий кофе сам по себе не мог не вызывать зависти.

– Завтрак подан, ваше сиятельство, – с напускной церемонностью громко изрек псевдосекретарь, и я не сомневаюсь, что звонкое «ваше сиятельство» было слышно в каждом уголке постоялого двора. Впрочем, возможно, я переоценивал сладкозвучность феодальных титулов для среднеевропейского уха начала бурного XIX века. Возможно, наших соседей больше заинтересовало сообщение о завтраке, но едва успел я занять место за столом, как на лестнице, ведущей в обеденную залу, появились ночные гости.

Галантный черноусый мужчина, подставив кончики пальцев под изящную ручку спутницы, сходил по ступенькам чуть впереди, всем видом демонстрируя высочайшее почтение к идущей вслед за ним миловидной особе. Затянутая талия незнакомца и приподнятые валиками плечи его фрака свидетельствовали, что постоялец захолустной придорожной гостиницы внимательно следит за модой и это стоит ему немалых денег. Дорожное платье его дамы также говорило не столько о большом доходе, сколько о крупных расходах. Вошедшая недавно в моду античность была замечательно явлена в складках ее подобранного в груди платья, оттеняющего мягкие изгибы тела француженки. Ее можно было бы назвать весьма хорошенькой: правильный овал лица, чуть припухлые губы, ровный носик и глаза цвета неба над Адриатикой – могли бы остановить взгляд мужчины и удерживать его бесконечно долго. Вот только слегка капризное выражение поджатых губ заставляло насторожиться, да и подозрительный взгляд кавалера, брошенный на нас с Лисом, наводил на мысль, что перед нами отчаянный ревнивец.

Что, интересно, должно было случиться, чтоб такие расфранченные особы пустились вдруг в дальнее странствие, да еще в ту пору года, когда хорошая собака хозяина без нужды из дому не вытащит? Возможно, эта парочка попросту скрывается от кредиторов? Модные парижские портные – короткий путь в долговую яму. Что ж, при случае деньгами можно помочь.

Я невольно улыбнулся, поднимаясь и склоняя голову в приличествующем поклоне:

– Мадам. Мсье.

Лис небрежно повторил мой куртуазный маневр, не забыв при этом сообщить по закрытой связи, что мысль о предстоящем совместном путешествии ему нравится все больше и больше. Правда, он еще не знал о моей идее финансовой помощи, но с этой новостью торопиться не стоило. Отважный и бесшабашно ловкий потомок запорожских казаков, Лис болезненно воспринимал идею безвозмездной передачи денег в недобрые, то есть в любые, кроме собственных, руки. И хотя, подготавливая графа Турна и его управляющего к натурализации, Институт побеспокоился обеспечить высокую платежеспособность агентов, моему другу казалось, что пускаемое в дело золото уходит из его собственного кармана. Гости фройляйн Ульрики заняли место у стола, и расторопный парнишка лет тринадцати, тут же материализовавшийся в шаге от модного франта, не замедлил сообщить, что сломанная коляска будет отремонтирована никак не ранее, чем послезавтра, а потому он рад услужить господину и госпоже и принести им завтрак.

– Сакр дье! – чуть слышно выругался француз и односложно потребовал у слуги. – Нести быстро!

– Прошу прощения, если мой вопрос неуместен, – начал я.