Боло начал стрелять. Дротики по очереди вылетали из трубок и с жутким грохотом и треском проламывали две первые доски, застревая только в третьей. Когда был сделан последний выстрел, воцарилась тишина.

Гном молча смотрел на Каспара, ожидая его реакции, а тот тоже молчал, пораженный произведенным эффектом.

– Что же это такое, Боло? – наконец спросил Каспар.

– Это новое оружие, ваша милость.

– На сколько же оно теперь бьет?

– Думаю, двадцать пять шагов для него не предел, с пяти шагов дротик пробивает одинарную кольчугу…

Видя, что клиент находится в наилучшем состоянии, чтобы заговорить о цене, Боло добавил:

– И все это великолепие стоит всего лишь триста пятьдесят дукатов.

– Я и торговаться не буду! – криво усмехнулся Каспар.

Довольный гном стал снимать с себя пояс с оружием.

– Только как же его теперь называть? Это ведь уже не Трехглавый дракон.

– Правильно, будем называть его Железный дождь, сын Трехглавого дракона.

– Длинновато получается.

– Тогда просто – Железный дождь.

Гном взял заранее приготовленные клещи и, выдернув из доски дротики, вернул их на место – в кожаные петли. Закрыл кобур и отдал его Каспару.

– Дай мне бумагу и перо, я напишу тебе распоряжение для банка Генрика Буклиса, – сказал тот.

18

Шло время. Дюран, раненный мессиром Маноло при нападении на отряд Каспара Фрая, все чаще стал задерживаться в мире людей. Ему все реже требовалось опускаться в нижние миры, чтобы перевести дух, а о том злосчастном проигрыше он предпочитал не вспоминать. Кто же знал, что у этого Маноло в рукаве такие козыри! Демона Осборна, которого Дюран натравил на казавшихся беззащитными людишек, ответным ударом лесного колдуна чуть ли не разорвало пополам, и он, проваливаясь сквозь землю, посылал проклятия на голову Дюрана. Теперь бедняга опустился еще на одну ступень, став ближе к полному забвению, и вытащить его обратно нелегко. Да и вряд ли он согласится сотрудничать после такого приема, хотя наверняка страшно мучается от голода, а ведь ради поживы демоны готовы на все.

Постепенно к Дюрану возвращались человеческие и магические силы, он уже мог размышлять на отвлеченные темы, а вечерами прогуливаться по городским улицам, не опасаясь, что его обессиленная оболочка будет принята за привидение.

Коллеги Дюрана, маги Хрустального ордена, помогать ему не стали. Слишком часто он пренебрегал интересами ордена и ввязывался в головокружительные аферы. Оттого в свое время и потерял глаза, а вместе с ними и шанс на жизнь обычного смертного.

Потратив много сил на прозрение ближайшего будущего, Дюран почувствовал, что начинает таять, перетекая в нижний мир. Исчезли снега, покрытые белым покрывалом деревья, дома, из труб которых струился дым.

В нижнем мире времена года не менялись, не было дня и ночи – сплошные неизменные сумерки. Дюран не помнил, чтобы когда‑то здесь было холодно или жарко – только ощущение мучительного голода, от которого Дюран порой так страдал, что, возвращаясь в мир людей, готов был проглотить и жабу. В такие минуты он понимал демонов, которых голод вынуждал прорываться в верхние миры. Обычно они дожидались ночи, чтобы подкараулить жертву и напиться теплой крови, хотя Дюрану случалось видеть и то, как демоны с дымящимися от солнечного света шкурами нападали на людей и скот среди бела дня. Существовали экзадоры и ряд других демонов, которые неплохо переносили дневной свет, одного из таких монстров Дюран успешно использовал при штурме замка Марингер.

Проникать в мир людей демоны могли только по приглашению – либо мага, либо злого человека, который выкрикивал по чьему‑то адресу проклятия и тем самым приоткрывал дверцу в мир ужаса.