|
Затем пойти вместе в душ, сделать на двоих легкий завтрак, накормить им друг друга и уйти, не важно куда, важно что вдвоем, держа друг друга за руку и улыбаясь от того, что рядом — ты, и ты никуда не исчезнешь… Я сумасшедшая, да? А мне это и не важно, потому что не хватает мне тебя до безумия. Даже в своих снах я постоянно теряю тебя, нахожу и снова теряю. Но там я тебя все же нахожу… Что бы я ни делала, я не смогу нормально дышать, я не смогу улыбаться, ведь я не чувствую твоих нежных рук, обхватывающих меня сзади, оберегая от всех опасностей… Ведь я не вижу твоих глаз…
— Я понял сразу, как только тебя увидел… — Что понял? — Что наконец-то нашел. Ту, кого искал так давно. — Девушку с портрета? «Прекрасную мыслями и ликом»? — Нет. Тебя. Он обнимал меня так, будто боялся, что не сможет больше ко мне прикоснуться… Его руки как будто пытались запомнить очертания моего тела… Глаза пытались вобрать меня всю… И сердце мое отрывалось от груди и ухало куда-то в пустоту. — Какой добрый ангел принес тебя тогда на мой концерт? Страшно подумать, что мы могли бы никогда не встретиться! — Костик… Я же старше тебя на четыре года! — Чушь какая… — Для женщины это очень много значит, поверь мне. — Ты просто не о том думаешь. — О чем же мне надо думать? — Думай, пожалуйста, обо мне… И я думала о нем постоянно, думала даже гораздо больше, чем он того заслуживал — если считать за его вину то, что своим появлением в тот ненастный осенний вечер он все перевернул в моей жизни с ног на голову… И я боялась влюбиться в него. Я так часто повторяла это: «Не буду, не буду влюбляться!» — что, целиком поглощенная этой молитвой, просто не заметила, что мир без него становится бесцветен. Что в отсутствие Кости мне не хватает воздуха, тепла… Самой себя! — Ты скоро уедешь. Твой отпуск заканчивается. И я не увижу тебя больше — никогда! — В следующий раз, когда тебе захочется сказать такую глупость, ты лучше спой что-нибудь. — Разве ты не уедешь? — Я уеду. Но ты будешь видеть меня так часто, что в один прекрасный день расплачешься, раскапризничаешься и скажешь, что я тебе надоел. — Разве я капризная? — Пока нет. Но обязательно станешь. — Почему? — Потому что я буду тебя очень баловать… — Ты не сможешь это делать, будучи все время в разъездах. Между нами, как поется в хороших песнях, ляжет океан… — Ты поедешь со мной. — С ума сошел? Кто меня отпустит? Я работаю. У меня разгар учебного года! — Ты не будешь работать. Жены «известных музыкантов» не работают. — Ты… — Не я, а ты. Ты — выйдешь за меня замуж. — Дурачок. Ты сам не знаешь, что говоришь, дурачок. — Ты выйдешь за меня замуж? — Не надо об этом, я прошу тебя. Пожалуйста… — Ты выйдешь за меня замуж? Выйдешь? Выйдешь? — …
* * * Я решила ответить ему отказом. Почему? Пытаясь ответить на этот вопрос, я загнала саму себя в тупик. А бежала я долго, упорно, с уверенностью в том, что это бегство от нового чувства меня спасет — ведь я не хочу погружаться в пучину нового чувственного переворота… Особенно сейчас, когда мне стало так интересно жить! Когда мне — боже, ведь об этом я ни разу не подумала! — когда мне просто с самой собой стало вдруг интересно! Я бежала от нового чувства, пока не поняла, что бежать мне больше некуда… И бегство меня не спасло. |
