— Я не собираюсь до конца жизни валяться на песочке у бассейна.

— Что вы хотите этим сказать, мисс Уэллс?

— Я хочу участвовать в операции. Я согласна принять вашу помощь, но должна сама увидеть, как посол умрет.

— Вы подготовлены?

— Да.

— Вам приходилось убивать?

Мысленно она перенеслась на два месяца назад, в амбар, где застрелила Чарли Бейтса.

— Да, — спокойно ответила Ребекка. — Мне приходилось убивать.

— Человек, которому я намерен поручить задание, предпочитает работать в одиночку, но возможно в данном случае помощник ему не помешает.

— Когда я должна уехать?

— Сегодня вечером.

— В таком случае мне нужно вернуться в квартиру, забрать вещи…

— Боюсь, это невозможно.

— А как же Родерик? Что он подумает, если я вдруг исчезну без объяснений?

— Если вы не против, о Родерике Кэмпбелле мы позаботимся сами.

Блондин в «ситроене» доехал до Монпарнаса и припарковался неподалеку от дома, где жил Родерик Кэмпбелл. Он вышел, пересек улицу, открыл украденными у Ребекки Уэллс ключами входную дверь и поднялся по лестнице. Вынул из-за пояса джинсов автоматический «херсталь», неслышно отомкнул замок и проскользнул в квартиру.

Глава тридцать третья

Амстердам

Мартовский прогноз обещал хорошую погоду для всего голландского побережья, так что в то утро Делярош вывел на улицу свой спортивный итальянский велосипед и покатил на юг. Он надел длинные черные бриджи, белый хлопчатобумажный свитер и ярко-желтую куртку, достаточно облегающую, чтобы не пузыриться на ветру, и достаточно свободную, чтобы скрыть кобуру с неизменной «береттой» под левым плечом. Взяв направление на Лейден, Делярош проехал через Бломболленстрек, крупнейший в Голландии цветоводческий район. Натренированные ноги без труда крутили педали, колеса наматывали мили, а по обе стороны дороги уж зеленели поля.

На мгновение он отвлекся, залюбовавшись типично голландским ландшафтом — дамбы и каналы, ветряные мельницы и поля в цвету, — но уже в следующую секунду перед глазами встало лицо Мориса Леру. Француз уже приходил прошлой ночью, вторгся в сон непрошеным гостем — белый, словно запорошенный вьюгой, с двумя дырками в груди и дурацким беретом на голове.

Мне можно доверять. Я работал со многими… с такими же, как вы…

В Лейдене Делярош перекусил в открытом кафе на берегу Рейна. Здесь, в нескольких милях от Северного моря, река узка и тиха и совсем не похожа ни на бурлящий горный ручей у своего истока в Альпах, ни на широкий поток, пересекающий германскую равнину.

Неспособность очистить подсознание от навязчивого образа Леру раздражала и нервировала его. Обычно период беспокойства после убийства продолжался не более двух-трех дней. Теперь прошла неделя, а лицо хирурга по-прежнему не давало покоя.

Делярош вспомнил Владимира. Сразу после рождения его отняли у родителей и передали на воспитание в КГБ. Тогда, в первые годы жизни, Владимир заменял ему весь мир. Он обучал воспитанника языкам и профессии, но, помимо навыков убивать, пытался преподать и кое-какие жизненные мудрости. Именно Владимир предупредил его, что рано или поздно это придет. Однажды ты заберешь чью-то жизнь, и этот человек последует за тобой, говорил Владимир. Он будет сидеть с тобой за столом, делить с тобой постель. Когда такое случится, знай — пора завязывать, потому что тот, кому являются призраки, уже не может вести себя профессионально.