Лола пожала плечами. Не намекнуть ли прямо сейчас? Благо момент подходящий.

– А тебе не кажется, Мэтт, что мы вообще не очень ладим?

– Прекрасно ладим!

– После свадьбы ты, по-моему, ни дня не работал. Сказать по правде, меня это бесит.

– Я тебе уже говорил, – отрезал он, – я бросил теннис, потому что сел за сценарий и собираюсь стать актером. Дай мне время, я тебя еще удивлю. Вот увидишь!

– Это не так просто.

– Но ты же пробилась, – напомнил Мэтт. – А я почему не могу?

– Потому что надо быть реалистом. Ты мой муж…

– И что?

– А то, что тебе не к лицу пробоваться на маленькие роли. Репутацию нам обоим испортишь.

– Тогда возьми меня в какой-нибудь свой фильм, – предложил он. – От тебя ведь очень многое зависит. Элиоту Файнерману я симпатичен. Я даже мог бы сыграть главную роль в вашем «Состоянии души».

Совсем спятил!

– Мэтт, ты же не актер! – строго сказала она. – Ты теннисист.

– А ты кем была, пока не пошла в актрисы? – напомнил он. – Кажется, официанткой?

– Разница в том, что я с раннего детства мечтала стать актрисой! – с жаром проговорила Лола. – Это была мечта моей жизни. И я много трудилась, чтобы достичь нынешнего положения.

– Ну да! – осклабился Мэтт. – И что тебе пришлось проделать на этом пути, Лола, а?

– То есть? – опешила она.

– Это правда – то, что люди рассказывают про Мерила Зандака?

– Кто это – люди? И что они такое рассказывают?

– Что он всех своих актрис заставляет отсасывать.

– Я тебя умоляю! – прошипела она и выбежала из комнаты. Все, терпеть это больше нельзя. Ей стало даже легче на душе. Мэтт сам ведет себя как идиот. И как свинья. Пускай Отто делает грязную часть работы. Ее это больше не волнует.

* * *

Марта и Джордж Чейни жили в большом доме в престижном лондонском районе Сент-Джонс-Вуд. Джордж, в прошлом биржевой маклер, обожал дочь. Шелби напоминала ему его мать: она была добрая, щедрая и ласковая от природы. Он недоумевал, почему дочь выбрала для себя артистическую стезю. Странная и трудная профессия.

Марта Чейни пригласила дочь с зятем остановиться у них, но Шелби эту идею отвергла, зная привередливость Линка. Ему требовалась еда в номер, кабельное телевидение и все прелести роскошного отеля. И Шелби заказала номер-люкс в «Дорчестере», где Линк будет иметь в своем распоряжении все, что его душе угодно, – вплоть до тренажерного зала, чтобы не пропускать привычных занятий.

После того злосчастного материала в «Ю-Эс-Эй Тудей» Линк пребывал в отвратительном настроении. Ни в какие ее оправдания он не поверил.

– Не надо мне вешать лапшу на уши, Шелби. Ты как будто вчера на свет родилась. Неужели ты до сих пор не поняла, что журналюги вечно передергивают? – сказал он, стоило им войти в номер.

– Ас тобой такого не случалось? – спросила она, измученная его упреками.

– Случалось, – огрызнулся он. – Но я тогда был молодой и глупый. А ты уже сколько лет на первых ролях! Умней надо быть!

– В следующий раз я представлю тебе пленку с записью; может, тогда поверишь.

– Что-то из этих слов ты наверняка говорила.

– Нет, Линк, не говорила, – устало ответила Шелби. – Это он сказал, что тебя недооценивают как актера, а я с ним только согласилась.