С облегчением завершив беседу, комиссионеры позволили одетым в лиловое пажам провести их в ложу недалеко от возвышения, где уже расположился принц. Танцовщицы, отобранные из числа наиболее талантливых младших наложниц принца, исполняли сложные па замысловатого танца, время от времени делая паузу, чтобы скинуть покровы.

В возбуждении Лало подошел к пилястрам, поддерживавшим сводчатый куполообразный потолок. На мраморной скамье кто-то оставил почти нетронутый кубок с вином. Лало присел, сделал глоток и заставил себя поставить бокал обратно. Сердце стучало как барабан.

Чего я так боюсь? — думал он, размышляя о том, кем еще мог бы он стать в городе, где днем тротуары точно впиваются в ноги, а ночью если ты слышишь визг, то бежишь не на помощь, а чтобы закрыть дверь на засов. В столице, наверное, лучше.., должно же быть место, где Джилла и он могли бы жить в безопасности.

Лало снова поднял бокал, но вино было кислым, и он поставил его обратно наполовину полным. Лало захотелось домой.

Поднявшись на ноги, художник обошел пилястр и вдруг изумленно остановился, заметив, что кто-то движется к нему.

Лало рассмеялся, когда понял, что это просто его отражение в полированном мраморе стены. Он различил даже блеск шитья на праздничном наряде и кант на широких бриджах, а также узкие плечи и наметившееся брюшко. Непостижимо, но зеркало мрамора подметило даже начавшую редеть рыжую шевелюру. Однако благодаря то ли углу зрения, то ли игре света лицо Лало осталось в тени, как и лицо Илсигского Короля.

Внутренний дворик был залит неровным светом. Лало задержался на миг, наслаждаясь зрелищем. Потом узнал в одной из живых статуй Квача, кивнул ему и увидел в ответ взмах ресницами на каменном лице цербера.

Сандалии Лало зашуршали по песку, после того как он миновал вымощенный булыжником внутренний дворик. Из зала донеслись аплодисменты, слабые, точно легкий морской прибой. Видимо, подумал Лало, танцовщицы уже избавились от последних одеяний. Не забыть бы спрятать от Джиллы зарисовки, которые он сделал, пока те репетировали. На дежурстве в массивной арке Дворцовых Врат находился один из многочисленных племянников Хональда. Этим вечером массивные двери были распахнуты; и Лало прошел через них без затруднений. А ведь он помнил, что в былые времена всего его достояния не хватило бы, чтобы подкупить привратника и получить доступ во дворец.

Немного кружилась голова, хотя он выпил всего полтора бокала.

Почему я не могу удовлетвориться тем, что имею? — размышлял художник. — В чем тут причина ?

Ускорив шаг, он пересек широкую площадь Вашанки и направился наискосок к Западным Вратам и Губернаторской Аллее. Восточный ветер принес на мгновение тошнотворный запах зверинца, но вскоре в лицо задул прохладный морской бриз.

Остановившись подле ворот, Лало повернулся назад и со вздохом развернул плащ, спрятав нарядный костюм под старой материей. Всем было хорошо известно, что Лало денег с собой не носит: раньше у него их просто не было, теперь семейным достоянием распоряжалась Джилла. Но Лало все же не хотел, чтобы в темноте кто-то допустил ошибку.

Полная луна уже светила на небесах, и крыши домов тянулись к звездам подобно фантастическим существам. Ни разу с тех пор, как еще мальчишкой удрал он из дома, чтобы присоединиться к компании друзей, не видел Лало Санктуарий в эти часы трезвыми глазами. Вот и сейчас легкий туман плавал в голове.

Ноги сами несли его по Туманному переулку, пока он не наткнулся на что-то мягкое. Лало осторожно отошел в сторону, чтобы не наступить на содержимое мусорного бачка, который кто-то опорожнил прямо на улицу. Его содержимое гнило, ожидая, пока дождь унесет его в подземный лабиринт канализации города. Однажды ему довелось побывать в этих туннелях — он попал туда через люк неподалеку от «Распутного единорога».

Интересно, на месте ли он…

И почему в голову лезут мысли о Санктуарии?! — думал Лало, обследуя подошву сандалии в поисках прилипших нечистот.