|
У секретарей (Стоцкого, Войтенко и Байкалова) – обычные автомобили с дипломатическими номерами и штатные водители. Последние имеют право носить оружие – всякие случались инциденты. На всех охраны не напасешься, бюджет ограничен. Охраной посольства после гибели Бахметьева занимается его бывший зам Каморный, в распоряжении последнего – двенадцать человек, офицеры ГРУ в штатском. Товарища Каморного Вадим видел лишь мельком – мужчина невысокий, лысоватый, ничем не примечательный.
Уследить за движением дипломатов было невозможно. Порой их маршруты пересекались, порой разбегались в разные стороны. Правительственные учреждения, посольства братских и не очень стран, министерства и ведомства, редакции ежедневных и еженедельных газет, которых оказалось много: Noticias nacionales[2], Amanecer de la libertad[3], Verdad popular[4]. Иногда дипломаты отказывались от услуг водителей, сами садились за руль. Это не приветствовалось, но строго и не воспрещалось. В подобных случаях отследить их перемещения было практически нереально. Юганова водила салатного цвета «Пежо» – экономную малолитражку. Иногда брала с собой в поездки сотрудниц секретариата, иногда путешествовала в одиночку. Инструкции запрещали ездить в сомнительные районы – туда и не ездили. Ульманис по рабочим делам перемещался на светлом «Крайслере». Оксана Адамович – на сером «Жуке», который фыркал и стрелял клубами дыма. Дипломатов без водительских удостоверений в посольстве не было, и это дополнительно усложняло работу. К исходу второго дня голова перегрузилась, а ничего полезного не выяснили. Поползли слушки, на Светлова и его помощника поглядывали с опаской. День клонился к завершению, тени от пальм укладывались на проезжую часть. Светлов и Виталий курили на улице Аламеда, в шаге от КПП, мрачно смотрели, как по дороге ползут машины. Из заведения напротив доносился смех, звучала гитара. Подъехала машина, вышел Байкалов Олег Денисович, приветливо кивнул. Забренчал турникет за спиной, и через проходную проследовала целая семья. Попискивала и путалась под ногами родителей девчонка лет восьми. Улыбалась женщина с серенькой внешностью – в целом симпатичная, но какая-то невыразительная. Андрей Николаевич Стоцкий был на голову выше супруги. Он шел с важным видом, на его плече покачивалась спортивная сумка. Он сделал вид, что не заметил курящих, повернул направо. Девчонка побежала за ним и теперь путалась под ногами только у папы. – На море пошли, – объяснил Сотников. – После тяжелого и продолжительного рабочего дня… Здесь восемь минут ходьбы, пляж безопасный, охраняется полицией. Не бывал еще? – Шутишь? Ладно, выдастся минутка – сбегаю… Удалось что-нибудь выяснить? – Ну так, с миру по нитке… Как на духу, Вадим? Мы же не на партсобрании? – Как есть, Виталик, со всей чекистской откровенностью. – Войтенко несколько раз напивался в «Каса Моно» – вон то, третье по счету заведение. В нем цены пониже. Срывался мужик, с катушек слетал. Впрочем, не буянил, засыпал на месте мертвым сном. Из заведения к нам приходили, просили забрать. Не сказать, что запойный, но иногда находит, особенно перед выходными. А вообще работник хороший, Девятов его ценит, не скандальный, правда, бывает въедливым до мелочей, но это и хорошо. В дипломатии лучше перестраховаться… Ульманис Роберт Янович регулярно посещает бордель на Вальперон, уединяется исключительно с некоей Кармен – эдакая жгучая красотка вроде той, из оперетты… – Из оперы, – машинально поправил Светлов. – Бизе написал. – И невольно задумался: точно опера, а не балет? – Да хоть эклер с макаронами, – отмахнулся Сотников. – В общем, чувства у него к этой путане. Тамошняя публика смеется, когда он появляется, дескать, опять, Кармен, твой пришел… – Ничего себе, – протянул Вадим. |
