Хотел сказать: "Черного паука", но передумал. Опять как-то нехорошо стало, стыдно. Если Алкаш узнает, будет ли он меня уважать? Вряд ли.

- Однако что это? - спросил Алкаш.- Кандалы? Спецпроверка? Скверное дело.

- Ерунда. Снимут показания датчиков, и все.

- Снять-то снимут. Но выдержишь ли? Три дня назад один монах не выдержал кошмаров и в ужасе что-то наговорил на себя. Заподозрили, что он разведчик. По дороге в "цедепе" он скончался.

- Не пугай. Меня сейчас беспокоит вон тот исторический.

- Гадкий тип,- согласился Алкаш, увидев того самого невзрачного господина с наклеенной улыбкой, не спускавшего с меня липкого взгляда.- Как-то он и ко мне прицепился, словно банный лист. Еле отвязался. Его здесь ценят.

- Кто он в историческом прошлом?

- Агент царской охранки. На машине мы удерем от него.

Я уселся рядом со своим приятелем. Но с конвоирами вышла заминка, немало меня позабавившая. Я и в дальнейшем я цеплялся за каждый смешной пустяк, чтобы забыть страхи и поддерживать помогавшее жить беззаботное настроение.

Все четверо - конвоиры Алкаша и мои - на заднем сидении уместиться не могли. Зашел спор, кому уходить в микросостояние. Никому не хотелось расставаться ни с плащами мушкетеров, ни с гусарскими мундирами.

- Воронам неприятно находиться в машине,- заносчиво заявил Мефодий.- Мы вольные птицы.

Моих гусар ущемило самолюбие. Они кричали, называли своих недругов глупыми черными воронами. Дело чуть не закончилось потасовкой. Усач и Крепыш выхватили сабли и подступили к мушкетерам Алкаша. Те ощетинились шпагами.

- Довольно! - прикрикнул Алкаш.- В "цедепе" захотели? Сейчас полицейского позову.

На краю площади, около синагоги, прохаживался полицейский - плечистый мужчина с резиновой дубинкой. Конвоиры приутихли и начали вполголоса совещаться. Более сговорчивыми оказались мои гусары. Они сели в машину и тихими мышками притаились в углу сидения.

Вскоре липкого агента охранки мы оставили далеко позади, а еще через полчаса Алкаш подкатил к крыльцу моего коттеджа.

- Уютный домик,- похвалил он.

А я с изумлением взирал на ставший неузнаваемым завод. Появились новые корпуса, аккуратными рядами тянулись четырехэтажные дома поселка. В рабочих спецовках сновали изгнанники. И все у них получалось быстро, добротно и ладно.

- Здорово орудуют, черти,- отозвался Алкаш.- Наловчились хватать откуда-то из ничего.

- Но зачем им промышленность? - спросил я.- Из ничего они могут брать все, что угодно.

Оказалось, далеко не все. Есть какие-то барьеры или запреты на термоядерную энергию, на лазерное и силовое оружие. Изгнанники хотят сделать все это с помощью "эвристических способностей" исторических персонажей.

- Но зачем?

- Дурацкий колпак,- загадочно ответил Алкаш и показал на небо.

Я взглянул вверх, увидел темно-синее предвечернее небо, редкие облака - и ничего больше.

Тем временем Алкаш с помощью конвоиров из "ничего" вытащил для меня новенькую голубого цвета машину.

- Это дело надо обмыть,- сказал Алкаш.

- Я с тобой пообедаю, но пить не буду.

- Правильно,- согласился мой друг.- Кандалам выпивка помешает. Да и ночь лучше встретить трезвым. Кошмары будут.

"Причем тут кошмары?" - хотел я спросить, но не успел. Алкаш подскочил к своей машине, взял из багажника закуску и бутылку, которая оказалась пустой. Он с сожалением повертел ее и отбросил в сторону.

- Мефодий, достань выпивку,- Алкаш подмигнул мне.- У них это красиво получается.

- Свинья,- процедил Мефодий, но просьбу выполнил охотно и ловко. Бутылку выхватил прямо из воздуха.

- Носач! - воскликнул Алкаш, протянув стакан с водкой.- Выпей хоть ты со мной. Ну хоть капельку.

Носач понюхал водку и, замахав руками, в ужасе отскочил. Отчихавшись, брезгливо прогнусавил:

- Не понимаю, как люди пьют такую гадость.