Сначала Ахмед не обратил на его брань никакого внимания. Он начал с участием расспрашивать Эрику о том, что случилось и кто за нею только что гнался. Однако не успела она открыть рот, как Мухаммад произнес энергичную фразу, которая тут же произвела в Ахмеде разительную перемену. Лицо его потемнело, глаза хищно сузились. Эрика посмотрела на стол — не было ли там подходящей для броска в стену фаянсовой чашечки, а Ахмед подскочил к Мухаммаду и зашипел что-то по-арабски. Вначале он говорил тихо, со сдержанной угрозой в голосе, но через несколько мгновений все же сорвался и принялся кричать.

Эрика в испуге переводила взгляд с одного на другого, уверенная, что Мухаммад вот-вот вынет из-под полы припрятанное оружие. Однако, к ее облегчению, после зажигательной речи Ахмеда убийца явно поостыл и даже как будто струсил. Он послушно уселся на стул и больше не говорил ни слова. В эту минуту облегчение в душе Эрики сменилось дурным предчувствием. Когда Ахмед повернулся к ней, она с трепетом заглянула в его черные властные глаза.

— Эрика, — мягко начал Ахмед, — это поистине чудо, что вам удалось вернуться… Похоже, сам Аллах хочет, чтобы мы были вместе, и я склонен покориться его воле. Вот уже несколько часов мы с Мухаммадом говорим только о вас. Я собирался идти к вам и признаться во всем.

— Выходит, вы знали о моем заточении в гробнице?

— Да, знал. Мне было нелегко решиться на этот шаг, но вас надо было как-то остановить. Я распорядился, чтобы вам не причинили никакого вреда, а вскоре и сам собирался пойти в гробницу просить вас присоединиться к нам. Я хочу, чтобы вы стали полноправным членом нашей семьи — моей и Мухаммада.

— Вы что, с Мухаммадом родственники?

— Да. Мы с ним двоюродные братья. Аида Раман — наша общая бабушка. Моя мать приходится ей дочерью. — И Ахмед в деталях разъяснил непростую генеалогию их семьи, начиная с Сарвата и Аиды Раман.

Эрика бросила боязливый взгляд в сторону Мухаммада.

— Эрика… — снова заговорил Ахмед, — Вам удалось сделать то, что в течение пятидесяти лет не удавалось никому и ни при каких обстоятельствах. Папирус могли видеть лишь члены нашей семьи. Любой посторонний, начавший хотя бы только догадываться о его существовании, должен был замолчать навеки. Спасибо газетчикам, все эти смерти со временем приписали какому-то мистическому проклятию. Для нас это было очень удобно.

— Еще бы, — вздохнула Эрика. — Вам оставалось лишь расставить вокруг гробницы охрану.

— О какой гробнице вы говорите? — спросил Ахмед.

— О той, что расположена под усыпальницей Тутанхамона.

Мухаммад вскочил на ноги и снова обрушил на Ахмеда неудержимый поток арабской речи. На этот раз тот слушал двоюродного брата, не пытаясь его прервать. Когда Мухаммад закончил, Ахмед вновь повернулся к Эрике.

— Вы в самом деле чудо. Тем не менее теперь вам известно, почему ставки в этой игре так высоки. Да, мы сторожим неразграбленную усыпальницу одного из самых великих египетских фараонов. Вам нетрудно понять, что это означает невероятное, немыслимое богатство, и вы, наверное, догадываетесь, в какое затруднительное положение нас поставили. Однако, если примете мое предложение, проблема будет исчерпана. К тому же с вашей помощью нам легче разобраться во всех этих сокровищах.

Эрике пришлось снова думать о бегстве. Сначала она была вынуждена обмануть Ивона, теперь то же самое предстояло сделать с Ахмедом.

— А почему вы до сих пор в гробнице почти ничего не тронули? — спросила она, выигрывая время.

— Ценность находящихся там сокровищ настолько значительна для всей истории Египта, что изъятие даже самой малой их части требует скрупулезнейшего планирования.