— Смотри, эти вещи так и остались от прежних хозяев… — Наталья стояла локтем к локтю с гостьей, и та вдруг явственно ощутила сильную дрожь, пронзившую тело женщины, словно электрический разряд. — Я даже не заглядывала в мешки. Я сюда не захожу, во всяком случае, одна.

— И что же здесь случилось?

— Это было вскоре после переезда. Я вошла, как сейчас, стояла, осматривалась… Думала о чем-то совсем прозаическом, о том, как тут можно все обустроить. Комната рядом с кухней, небольшая, удобная… И вдруг услышала, как наверху кто-то пробежал.

Она повернулась к Александре и долгим взглядом уставилась ей в лицо. Художницу тоже передернуло, но не от слов рассказчицы, а от ее взгляда. Он был фиксированно неподвижен, лишен всякого смысла и одновременно полон страшного напряжения, как взгляд психически исковерканного человека.

— Понимаешь, крошечные детские ножки, быстро-быстро, — теперь Наталья почти шептала. — Как будто ребенок от кого-то убегал. И тут же все стихло.

— Так, наверное, это соседские дети… — пробормотала Александра. — Дидье сказал, у него есть маленькие сестры… Может, заскочили поиграть в своем бывшем доме?

— Представь, та же мысль возникла и у меня… — ответила Наталья после краткой паузы. — Сразу! И все-таки я почему-то испугалась. А когда поднялась наверх, там никого не оказалось. Я вышла в сад, заглянула к соседу через ограду. Машины не было. Вечером выяснилось, что они все куда-то уезжали и никто из детей просто не мог прийти ко мне в дом.

— Но тут есть и другие соседи…

Александра осеклась, вновь встретив этот взгляд, так ее пугавший.

— Другие соседи не согласятся войти в этот дом даже за деньги, — почти по слогам проговорила Наталья. — Они-то все отлично знают… Их с детства пугают этими историями.

— Это могла быть крыса… Большая водяная крыса! — упорствовала Александра. — Я видела на карте, тут в двухстах метрах Сена. Это могли быть собака, кошка, рассохшаяся половица… Они издают иногда такие странные, совсем человеческие звуки. Я ведь сама живу в старом, умирающем доме… Иногда он стонет и кряхтит, как больной старик!

Но Наталья непреклонно качала головой.

Александра начинала всерьез раздражаться.

— То есть, ты мне сейчас пытаешься внушить, что на втором этаже бегало маленькое привидение? — уточнила она. — И потому ты не знаешь покоя в этом прекрасном месте и не решаешься в одиночестве входить в комнату?

— Это не все…

Наталья вернулась в коридор и, пройдя его до конца, поднялась по лестнице. Александра покорно следовала за ней. На втором этаже Наталья открыла дверь одной из комнат.

— Вот здесь я почувствовала чужое присутствие во второй раз. Я пыталась устроить тут спальню… Видишь, тут даже меблировка получше, чем везде… Я собирала по всему дому все более-менее пригодное.

И впрямь, это была самая обустроенная комната из всех, которые ночью осмотрела Александра, мучаясь бессонницей. Над кроватью даже висел простенький полог из небеленого холста. Платяной шкаф, угрюмый, как скряга, берегущий свои грошовые сокровища; корявый туалетный столик — изделие местного кустаря, на нем маленькое мутное зеркальце, прислоненное к стене… Эта комната все же больше походила на спальню, чем та, где художница провела ночь, и Александра вновь спросила себя, почему Дидье не привел ее на ночлег именно сюда.

— Я проснулась в первую же ночь, — рассказывала Наталья, остановившись посреди спальни. Она словно боялась сделать лишний шаг, чтобы не приблизиться к какому-либо из предметов обстановки.