После завтрака Александр повел Ирину на свой постоялый двор.

Старушка, хозяйка хатенки, увидев постояльца с красивой девушкой, всплеснула руками:

— Ах, какая пара! Когда-то и я была такой. — Она вытерла концом косынки глаза. — Только-то любовь моя считанные дни длилась. Война. Сел на коня мой суженый и сгинул где-то. До сих пор сердце по нем сохнет… Чем же вас угостить? Может, огурцы подросли. Пойду, посмотрю. Да и в погребке яблочки моченые сохранились. Блюла, блюла…

— Ничего не надо, — успокоил ее Александр. — Мы сейчас отдохнем, а потом в гости к командиру пойдем. Так что не беспокойтесь.

Старуха почмокала губами, то ли одобряя, то ли осуждая, отправилась по своим делам.

Александр повел Ирину к сараю. Предупредил:

— Не удивляйся. Но там такой аромат!

Ирина промолчала. Когда забрались на сеновал и она упала на разостланное одеяло, сказала с восторгом:

— Мечтала спать на перине, а здесь оказалось еще лучше. Такое волшебное благоухание! — Обняла его за шею и потянула к себе. Стала целовать в губы, щеки, в шею. — Какая я счастливая! Если бы ты знал, сколько я передумала и как люблю тебя.

Он отвечал на ее поцелуи, помогая раздеться…

Вечером у командира они вчетвером: Александр, Ирина, Шошкин и Кубрак — выпили две бутылки водки и бутылку вина, изрядно захмелевшие — добро полеты не предстояли, — проговорили до часу ночи. Расходились, как самые близкие родственники.

— Завтра можешь на службу не являться, — сказал полковник на прощание Александру.

— Отлично, — комментировал уже без него Александр. — В Ростов смотаемся, подарок тебе подберу.

— Не получится, — возразила Ирина. — Утром я уезжаю в Москву. Уже сутки просрочила предписание явиться в разведуправление, разыскивая тебя и добираясь до твоего аэродрома.

— Ничего, там тоже понимают, какие ныне дороги. — И вдруг понял, что там ее ожидает: — Новое задание?

— Наверное. Я же и немецким владею.

Он стиснул ее в объятиях.

— И где же мне тебя искать?

— В Москве. После войны, если удастся выжить…

Эпилог

Известие о победе и окончании войны Ирина встретила в Польше, где чуть менее года находилась среди польских партизан и подпольщиков. Не самые лучшие месяцы ее жизни. Она еще больше похудела, и желудок стал побаливать, чего бы она ни съела. Надо было срочно обращаться к врачам, что она и намеревалась сделать. И хоть ей не хотелось, а пришлось возвращаться в свою квартиру, где жил ее фиктивный супруг генерал. Гандыбин: квартиру отца, после извещения о его гибели, отдали инвалиду-фронтовику. Еще в прошлом году, когда она приехала из Новочеркасска и появилась в своей квартире, поняла, что она не пустует. В холодильнике имелись довольно дефицитные в то время продовольственные припасы: колбаса, ветчина, рыбные консервы, филе осетрины и семги; бутылка дорогого коньяка. А в спальне — женские вещи. Значит, не один живет. Тем лучше, легче будет получить развод.

Она отдыхала после дороги, оказавшейся намного труднее и длительнее, чем рассчитывала. В разведуправление решила пойти утром следующего дня.

Вечером заявился Гандыбин, в генеральской форме, начищенный, наглаженный и под градусом — она от двери почувствовала коньячный перегар.

Он остановился в прихожей, удивленный и растерянный.

— Ты? — спросил после длительного молчания, словно увидел перед собой привидение.

— Не ожидал?

— Не ожидал, — признался он.