– Он, должно быть, гордится тобой, – странная меланхолия промелькнула на лице Кори, а затем снова исчезла. – Но по мне, так ты вовсе не акула.

Я не знала, что на это ответить, и между нами воцарилась тишина. Кори на некоторое время погрузился в собственные мысли.

– Нанять адвоката, наверно, довольно дорого? – спросил он.

– Наверно, – ответила я. – Зависит от адвоката.

Кори снова выглядел так, словно хотел сказать что то еще, но передумал, как и тогда, когда мы стояли в очереди.

– Тебе… нужен адвокат? – аккуратно осмелилась я, вспомнив, что он ранее спрашивал о семейном праве. – Имею в виду… когда мы выберемся отсюда?

Он уставился на меня на мгновение, затем перевел взгляд прямо перед собой.

– Нет, все в порядке.

Больше мы ничего не говорили, и на этот раз молчание затянулось.

Я прислонилась спиной к стене и в полусонном состоянии снова и снова прокручивала в голове наш разговор, как одежду в стиралке. Пока я находилась в этом странном состоянии между сном и бодрствованием, я представила себе зал суда, в котором Кори Бишоп был Давидом, идущим против иллюзорного Голиафа, а я стою там с портфелем в руке, готовая вступить в бой.

«На чьей ты стороне?»

Мои щеки горели от стыда.

«Я не знаю».

Глава 6

Кори

«Проклятый день…»

Я вздохнул и прислонился к стене, стараясь не думать о том, как это ограбление поимело меня. Нет смысла беспокоиться о том, что я не в силах исправить, но мне придется разгребать чертово месиво, когда мы выберемся.

«Вот невидаль!»

Я отмахнулся от этой мысли. Если бы отец услышал, что я говорю что то подобное, будучи в здравом уме, он бы отвесил мне подзатыльник за то, что я себя жалею.

И был бы прав.

Произошло дерьмо, с которым нам пришлось иметь дело. Даже тот факт, что меня взяли в заложники при ограблении банка, не освобождает меня от ответственности, по его мнению. Я знаю, что бы он сказал, будь он здесь. Так и слышу его голос, твердый, как гранит: «Ты должен позаботиться об этих людях, чтобы, когда ты выберешься отсюда, тебя не мучила совесть».

Я кивнул и попытался подумать о чем нибудь другом. О чем нибудь хорошем.

Кэлли.

Я автоматически улыбнулся, когда подумал о ней. Как рефлекс. Интересно, чем она сейчас занимается. Знает ли она уже об ограблении? Надеюсь, нет. Она бы испугалась, а сказать ей, что со мной все в порядке, не было никакой возможности. Моя улыбка исчезла.

«Защити этих людей, выбирайся и возвращайся к Кэлли».

С такой целью я почувствовал себя немного лучше. Я посмотрел на женщину, дремлющую у меня на плече, и снова улыбнулся.

Александра Гарденер.

Господи, она прекрасна. Великолепна. Неуместные мысли лезли мне в голову с того момента, когда я впервые увидел ее. Она была одним из тех специалистов, что работают в компании Беверли Хиллз: целеустремленная, богатая, педантичная. Я прожил в Лос Анджелесе всю жизнь и хорошо знал этот тип людей.

Но Алекс удивила меня светской беседой в очереди – до того, как группа монстров ворвалась в банк, испортив нам день, – и сейчас своей речью, чтобы успокоить группу. Она не была заносчивой или замкнутой. Умная. Веселая. И эти глаза… Точно летнее небо в безоблачный день.

Я был не настолько глуп, чтобы навыдумывать себе, что у нас что то получится, если мы выживем. Ее туфли, наверное, стоили больше, чем мой кредит за машину.

Но в ней была какая то изюминка, что то такое, чего я никак не мог понять.