А суть инцидента такова. Незадолго до полуночи 17 августа 1939 г. Галифакс направил очередные инструкции Сидсу в Москву. А уже утром 18 августа Галифакс получил от английского посла в Вашингтоне Линдсея телеграмму-молнию, в которой со ссылкой на заместителя госсекретаря С. Уэллеса, который и сообщил ему ниже излагаемые сведения, информировал Лондон о том, что по данным США, Германия добивается заключения договора о ненападении с СССР. Об этом 1-му секретарю посольства США в СССР Ч. Болену сообщил его агент из числа сотрудников германского посольства в Москве Г. фон Биттенфельд, который информировал своего американского визави о встрече германского посла Шуленбурга с Молотовым 15 августа 1939 г. Учитывая, что Биттенфельд подробно информировал Болена о содержании беседы Шуленбурга с Молотовым, в составлении записи которой Биттенфельд принимал участие, и принимая во внимание, что именно ему и было поручено отвезти ее в Берлин, целесообразно привести полный текст записи этой беседы по советским источникам (разницы никакой нет).

Запись беседы народного комиссара иностранных дел СССР В. М. Молотова с послом Германии в СССР Ф. Шуленбургом (беседа проходила 15 августа 1939 г. с 20 час. до 21 час. 40 мин.):

Шуленбург извиняется за настойчивость, с которой он сегодня просил приема у т.Молотова. Но эта настойчивость объясняется инструкциями, полученными им из Берлина, а также и характером тех вопросов, которые он желал бы изложить. Шуленбург сообщает, что из беседы Астахова с Риббентропом ему известно, что Советское правительство интересуется переговорами, но считает нецелесообразным продолжать их в Берлине.

Комментарий.  Речь идет о встрече 2 августа 1939 г. временного поверенного в делах СССР в Германии Г. А. Астахова с министром иностранных дел Германии Риббентропом, о содержание беседы с котором он доложил В Народной комиссариат иностранных дел СССР телеграммой от 3 августа 1939 г.: «Сообщив мне имена лиц, готовых ехать на выставку, Вайцзеккер сказал, что со мной хотел бы поговорить Риббентроп, и немедленно провел меня в кабинет последнего. Риббентроп начал с указания, что Шнурре доложил ему о своей беседе со мной, как бы подчеркивая, что эту беседу Шнуре вел по его поручению. Далее он в течение часа с лишним развивал свою точку зрения на наши взаимоотношения. Основные соображения его следующие: благополучное завершение кредитных переговоров может послужить началом улучшения политических отношений. До сего времени в наших отношениях накопилось много болячек, для рассасывания которых необходимо время, но изжить которые возможно. Основная предпосылка: надо иметь уверенность, что одна сторона не станет вмешиваться во внутренние дела другой. Германское правительство не считает национал-социалистскую идеологию предметом экспорта, и если советское правительство придерживается аналогичной точки зрения, то главное препятствие к нормализации отношений отпадает. На мое указание, что мы, со своей сторонам, считаем взаимное невмешательство во внутренние дела необходимой предпосылкой нормальных отношений, Риббентроп ответил, что с удовлетворением принимает это к сведению. В остальном он сказал: мы считаем, что противоречий между нашими странами нет на протяжении всего пространства от Черного моря до Балтийского. По всем этим вопросам можно договориться, если советское правительство разделяет эти предпосылки, то можно обменяться мнениями более конкретным порядком.