|
Залп оказался для машины и экипажа роковым – обшивка мгновенно вспучилась и лопнула, в небо ударил фонтан из всего того, что находилось внутри. На пласт-бетон посыпался град обгоревших кусков обшивки и деталей электронного оборудования. Трое, пригнувшись, неслись по пластбетонному полю, перепрыгивая через вывороченные взрывами панели… …и внезапно застыли, как вкопанные. Второй «Тачи» был тут как тут, он выползал из дыма метрах в десяти от них, каждый его шаг сопровождался лязгом металла о камень, этот бронемонстр был достаточно близко, чтобы Катя отчетливо могла видеть, как нанофляж струился по его словно распухшим бокам. Вороненое жерло уставилось на Катю, словно исполинский вопрошающий глаз. – Ложись! – не помня себя, заорала она. И в тот момент, когда Катя бросилась ничком на искалеченный бетон в отчаянной попытке отыскать хоть какое-то подобие окопа, залаяла противопехотная пушка. Глава 10 Время – это все; пять минут могут отделять победу от поражения. Адмирал лорд Нельсон, около 1805 года Всеобщей эры Оружие называлось семпу, или «смерч», и установки эти были встроены в броню некоторых уорстрайдеров для защиты от живой силы противника на близком расстоянии. Оно приводилось в действие автоматически, когда в секторе обзора оказывался какой-то движущийся объект. Тогда на цель обрушивался управляемый поток зарядов, уничтожающих на своем пути все без разбору. Сорокамиллиметровый снаряд сразу же после вылета из ствола орудия расщеплялся, выпуская целое облако мельчайших свинцовых дробинок как самый настоящий дробовик. Дробинки эти были соединены друг с другом метровыми нитями волокна толщиной примерно в одну молекулу, обладавших прочностью, намного превышавшей самые твердые сорта стали. И это рассеянное, обладавшее огромной начальной скоростью облако пронизывало все – растительность, мышцы, кости, легкие доспехи. Бросившись на землю и уткнувшись лицом в обломки пластбетона, Катя ощутила, как над ней, буквально в нескольких дюймах от спины, пронесся смертельный вихрь. Еще через секунду в «Тачи» ударила молния заряда из «протонки», ослепившая ее, несмотря на шлем и светофильтры, встроенные в него. Верхняя броня «Тачи» тут же раскололась и превратилась в брызги расплавленного дюраллоя. Машина неуклюже подалась вперед и затем с грохотом низверглась на землю. Страшный удар от ее падения подбросил Катю в воздух. На несколько долгих секунд воцарилась тишина; где-то вдали продолжали греметь взрывы, доносился лязг металла, на здесь было как-то удручающе тихо. Потом в наушниках ее шлема послышались кряхтенье и звуки, отдаленно напоминавшие стон. Дрожа всем телом, Катя перевернулась на спину и посмотрела по сторонам. Фрэнсин, окровавленная, но, вероятно, легкораненая, лежала на боку, уставясь непонимающим, тупым от ужаса, остекленевшим взором в громоздившуюся рядом кучу из почти геометрически правильных красных кубиков мяса и месива внутренностей. По-видимому, заряд семпу угодил прямо в Кена Мобри, когда тот искал, где укрыться. Вся левая половина головы, срезанная от носа до уха, лежала на земле. Немигающий глаз с немым укором уставился на Катю. – Пошли, Фрэнсин, – проговорила Катя, поднимаясь с колен. – Он… он… – Ему мы уже ничем не поможем. Чем тут можно было помочь? Идем отсюда. Когда Фрэнсин попыталась усесться, рука ее вдруг отвалилась, фонтаном хлынула кровь. Техник по вооружению непонимающе уставилась на обрубок, отхваченный чуть пониже локтя и валявшийся перед ней на земле. |
