– Застряла? – спросил Витька.

Она злобно фыркнула.

– Понятно, – сказал он. – Стой, не шевелись.

– Я думала, мы как тогда пойдем…

Круглов приблизился, посмотрел на ее туфельки и неожиданно подхватил ее на плечо.

– Ты чего?!

– Килограммов сто, – крякнул он. – Сразу чувствуется спортсменка. Не дергайся, а то рухнем в канаву.

Сомёнкова замерла. Круглов тащил ее через лес и читал лекцию о мести с примерами из мировой истории и мировой же литературы. Она слушала. В принципе она была с ним согласна: месть – это нехорошо. Даже очень плохо. Месть разлагает душу, и прочее и прочее. И она готова была простить Любку…

Если бы не одно «но».

– Вот и пришли уже, – сказал парень и поставил Аню на землю.

То есть на асфальт.

Они стояли возле двери в сплошном кирпичном заборе.

– Задняя дверь, – пояснил Круглов. – Калитка, ведущая на торфяные болота, стучать три раза.

Но сам он стучать не стал, воспользовался ключом.

От задней калитки к дому вела галерея, крытая пластиком и увитая высохшим коричневым плющом.

– Здорово, – сказала девушка. – Тоннель настоящий…

– Тут еще подземный ход вроде как имеется, – сообщил ее спутник. – Заброшенный. Раньше тут была барская усадьба, от нее еще остался. Но туда мы не полезем.

– И на том спасибо, – вздохнула Сомёнкова.

Они вошли в дом и сразу поднялись наверх, в комнату Круглова.

– Надо кое что послушать…

Витька устроился за компьютером, покопался в папках и запустил проигрыватель. По углам комнаты зашуршало, помещение словно наполнилось неожиданным объемом, Аня вдруг почувствовала себя как в концертном зале.

– Это хай энд система, – пояснил парень. – Полный эффект присутствия. Пока послушай, а я схожу за чаем. Ты чай будешь?

– Буду.

– Вот и отлично. Я скоро.

Круглов запустил воспроизведение и удалился, Сомёнкова осталась одна.

Она устроилась поудобнее в кресле, стала слушать. Ничего. Потрескивание и похрустывание. Девушка начала подозревать, что это очередная шутка Круглова, оставил ее послушать скрип, а сам стоит за дверью и ржет. Анна попробовала подняться из кресла, но тут она услышала, то есть скорее почувствовала – по коже побежали мурашки. Сомёнкова решила, что это сквозняк, и попробовала поплотнее закутаться в плащ, не помогло – мурашки становились все крупнее и крупнее, размером с пшено. Холодно… С чего это вдруг холодно…

И никакого звука. Но в комнате что то появилось, девушка чувствовала это вполне определенно. Нечто постороннее.

– Круглов… – негромко позвала Аня, – выходи. Ладно уже…

Звук.

Он появился где то под диваном. Низкая неприятная вибрация, она поползла по полу, собралась в плотные сгустки и прорезалась протяжным дребезжащим гулом, который почти сразу же перешел в рев.

Сомёнкова почувствовала, как зашевелились волосы на голове. Потому что это…

Не рев все таки, вой. Мычание… Или ворчание… Волки, соскучившиеся по свежей крови, по теплому мясу, стая. Целая стая, небольшая такая, в полтора миллиона. И все эти волки выли в один голос и в одну сторону. В сторону Ани.

И с каждой секундой вой становился все громче, и громче, и громче, и…

Девушка вскочила и кинулась к двери. Она не могла находиться с этим звуком в одном объеме, надо было бежать. Прочь, выскочить, пробиться… Сомёнкова ухватилась за ручку и стала дергать. Изо всех сил. Сломала ноготь, почти не заметила, дергала…

Дверь отворилась.