|
– Я сказал, десять. – Алексей холодно улыбнулся. – Ну чего ты там сказал, я, конечно, услышал. Но скажу тебе сразу, паря. Если их там больше трех, в чем я сильно сомневаюсь, я лично извинюсь перед тобой. – Петрович легко запрыгнул в большой грузо-пассажирский иссант. – Полетели? – Три раза? – Чего три? – По разу за каждых трех зверей. – Не вопрос, паря. – Петрович кивнул. – Только мне там делать нечего. Я лучше умоюсь да водички попью. Буркнув под нос что-то вроде: «Ну смотри, старшой!» – подполковник сел в иссант, и машина беззвучно поднялась в воздух, быстро пропав вдали. Осторожно Алексей раскрыл рюкзак и достал котенка. Зверь, принявший за время лежания на полотенце цвет зеленого камуфляжа, недовольно пискнул и, не открывая глаз, начал жадно хватать крошечным ртом воздух. – Да ты у меня есть хочешь, малыш. – Белый почесал затылок и, налив в крышку фляги воды, подсунул под розовый язычок. – На, хлебни водички пока, а поедим потом. Котенок выхлебал полную крышку, и Алексей налил еще. После третьей порции котенок зевнул и, сунув голову под лапку, мгновенно уснул. С непривычным гулким звуком на берег тяжело сел перегруженный иссант, из которого не торопясь вылезли Карпухин и Петрович. – Извини, извини, извини, извини, извини и «ну ты блин даешь» на сдачу, – произнес Петрович и плюхнулся рядом на песок. – ? – Пятнадцать. – Подполковник снял фуражку и бросил ее на сиденье. – Еще полтора десятка завалил ревун. Остальные разбежались. – А чего ревун не ушел, как думаешь, Петрович? – Карпухин расстегнул куртку и, плеснув на ладонь воды из фляги, растер по груди. – Вот из-за него. – Алексей поднял ладони, показывая спящего на коленях котенка. – Вот так вот, да? – Петрович шагнул ближе и присел на корточки, рассматривая зверя. – Детеныш ревуна, о котором наши биологи могли только мечтать. – Начальник полигона завороженно смотрел на крошечного зверька, постепенно менявшего цвет на серо-стальной, под цвет комбинезона Алексея. – И что ты собираешься с ним делать? – Ну, не знаю. – Белый глянул на котенка. – Пока у меня поживет. А там видно будет. – Ты знаешь, – Петрович задумчиво посмотрел на малыша, – они иногда вырастают до трех метров и весят при этом больше тонны. Я собственными глазами видел, как ревун-самец рвет когтями гусянку с «тридцатьчетверки». Мгновенно меняют окраску, приспосабливаясь под окружение. Пуля их практически не берет. Если бы не пэтээры, мины и тепловизоры, мы бы с ними никогда не справились. Пока они сообразили, что их могут убивать издалека… Мы о них толком вообще ничего не знаем. Когда биологи до них добрались, они, можно сказать, почти исчезли. Всего пара сотен осталась, да и те в основном на краю островного архипелага. Н-да. – Он помолчал. – Все. – Он хлопнул ладонью по колену и встал. – Полетели на базу. – А что, уже все? – удивился Алексей. – А куда тебя? – развел руками Петрович. – Сейчас от тебя так ревуном пахнет, что даже, видишь, – он кивнул куда-то в сторону леса, – лианы попрятались. Ревун – самый опасный хищник на планете. Ну, во всяком случае был им до нашего прибытия. Говорят, даже ограниченно разумный. Вроде шимпанзе или даже умнее. Когда он заселяет какую-то территорию, все остальные хищники становятся едой. Поэтому от тебя еще долго будет шарахаться все живое. Так что моя рекомендация – выпускать тебя на тактический тренажер. Туши забирать будешь? – он показал на грузовой отсек, где лежали несколько мертвых волков. |
