– Ему нужен свежий воздух, – строго напомнила свекровь, пробуравив невестку жестким взглядом.

– Так мы вот вчера как раз дышали.

– Очень остроумно, – кивнула Евгения Михайловна. – А теперь послушай меня. Я хочу, чтобы Дима, как только у его студентов закончится сессия, переехал сюда, на свежий воздух.

Юлька озадаченно заворочала извилинами. Если приглашали одного Диму, то это просто хамство. Жить в городе, когда муж тут, немыслимо. А если приглашались оба супруга, то еще хуже, потому что представить лето в компании оголтелой Митиной родни не получалось. Это как фантазировать на тему, что я стану делать, если меня сбросят в акулью стаю. Даже подумать страшно!

– А что по этому поводу думает Дима? – поинтересовалась Юлька.

– Какая разница? – искренне изумилась мама. – Ему это надо для здоровья. Не сидеть же мальчику в городе все лето! Тем более ему нужно писать кандидатскую. Тут все условия.

– Мы это обсудим. – Юлька встала, попытавшись в одностороннем порядке закончить беседу.

– Знаю я, как вы обсудите, – раздался сзади сварливый голос Елены. – Пойдешь сейчас ему на мозг капать, мол, не надо к ним ехать, давай в городе. Только о себе думаешь! А маме тут каково одной? Я к ней Альбинку на лето отправлю. За ней глаз да глаз. Плюс покормить ребенка, Диму покормить. Цветы опять же…

– Я что-то не поняла, – развеселилась Юлька. – Ребенок сирота? У нее вроде мама есть. Ты, насколько я в курсе, не работаешь, вот и приезжай с ней. Цветы я не люблю. Если только они не в букетах и не в подарок мне. А провести лето в вашей компании я не готова. Вы же меня терпеть не можете. Зачем мы станем друг друга мучить?

– С чего ты взяла? – ненатурально возмутилась Евгения Михайловна. – Мы очень хорошо к тебе относимся!

– Я к вам тоже, – немедленно согласилась Юля. – Но сидеть тут летом не хочу.

– Но Диме нужен воздух! Ты его угробишь! – взвизгнула Елена. – Или ты на его квартиру рассчитываешь?

– Я как представлю, что в такой теплой и дружеской обстановке придется тут три месяца куковать, так мне прям дурно, – пробормотала Юлька, пятясь к выходу. – Мы уж как-нибудь сами разберемся.

Татьяна придирчиво разглядывала лицо. Вроде морщин пока нет, но юношеская свежесть куда-то делась. Хотя в юности всю ее физиономию покрывали прыщи, так что неизвестно, что хуже.

– Не красавица, – печально констатировала Таня. – А что делать? Надо с этим как-то жить. – Она расхохоталась, подмигнула отражению и проворковала: – Ничего-ничего, сейчас от вчерашнего отойдем, тушь со щечек смоем, губки накрасим, и будет просто конфетка. Где бы еще сладкоежку-то найти? – И она снова пригорюнилась.

Когда тебе двадцать семь лет, почти двадцать восемь, и все твои подруги давно замужем, а ты нет, это отравляет жизнь и роняет самооценку. У Татьяны буйным цветом, как борщевик вдоль колхозных полей, разрастались комплексы. Они грызли ее изнутри и снаружи, заставляя предпринимать какие-то действия. Действия эти были больше похожи на суету новобранцев во время экстренной эвакуации, а следствием их являлись многочисленные неудачные и краткосрочные романчики. Погоня за женихом – трясина, действующая по принципу: чем больше трепыхаешься, тем глубже затягивает. Татьяна опасалась, что к тридцати годам она станет носиться с алчным блеском в глазах и хищным оскалом за всеми особями мужского пола. А пока еще оставалась надежда найти принца.

– Я так долго жду, что должна быть вознаграждена, – говорила сама себе Татьяна, желая подбодрить угасающий оптимизм.