– Все это очень красиво, господин маркиз, – пробормотал Лесток, – но вот моя голова, моя бедная голова-то как?

– Вы оказались бы первым французом, которому не хватило отваги, когда речь зашла о чести его страны, а для него самого о славе и выгоде, – быстро проговорил де ля Шетарди.

– Не считайте меня, пожалуйста, трусом, но эта задача представляется мне чересчур неподъемной для моих хилых плеч.

– Именно вы являетесь таким человеком, какой нам нужен, – возразил маркиз. – Если вы позволите перехватить инициативу какому-нибудь генералу или государственному деятелю, дадите им советоваться с друзьями и толковать с солдатами, то это тотчас же вызовет подозрение, и заговор будет раскрыт еще прежде, чем они успеют его, собственно говоря, начать. А вот то обстоятельство, что центральной фигурой тронного переворота являетесь вы, никому просто и в голову не придет, именно в вашей кажущейся ничтожности, на мой взгляд, и заключается самый верный залог успеха. К тому же Миних был единственным человеком, кто неусыпно караулил великую княжну и от кого даже при малейшем поводе можно было бы ожидать решительных шагов против нее. Никогда еще стечение обстоятельств не складывалось для Елизаветы настолько благоприятно. Остается только смело воспользоваться подвернувшимся моментом, и мы победители.

Лесток все еще молчал.

– Итак, у вас действительно недостает храбрости? – с презрительной улыбкой спросил маркиз.

– Я поговорю с великой княжной, – прервав затянувшуюся паузу, промолвил Лесток.

– Ну, наконец-то! – воскликнул маркиз. – Я буду с нетерпением ожидать результатов этой беседы, используйте все средства, Лесток, чтобы убедить принцессу и поскорее, как можно скорее, возвращайтесь ко мне.

Пожав друг другу руки, они расстались. Этим людям предстояло оказать заметное влияние на судьбу России, даже Европы: высокородному маркизу, послу Людовика Пятнадцатого, и незаметному лекарю, в одно мгновение ставшему политическим авантюристом.

Лесток застал великую княжну с Шуваловым и придворной дамой уже за ужином.

– Что это значит? – завидев его, гневно воскликнула Елизавета. – Почему вы так поздно? За это вас следует наказать. Итак, кто придумает достойную кару для этого безрассудного государственного преступника?

– Он должен быть приговорен к изучению немецкого языка, – воскликнул Шувалов.

– Боже упаси, – взмолился Лесток, который, как все французы, испытывал благоговейный ужас перед непреодолимыми трудностями немецкой грамматики.

– Пусть он весь вечер не пьет ничего, кроме воды, – предложила придворная дама.

– Нет, это было бы слишком жестоко, – засмеялась Елизавета, – лучше я лично проведу экзекуцию. – Она скатала салфетку в увесистый батожок и поманила к себе Лестока, который, изобразив на лице раскаяние, покорно опустился перед ней на колени. Получив несколько крепких ударов нежной рукой принцессы, он был амнистирован и пожалован бутылкой сотерна.

Когда по окончании трапезы господа вместе, как каждый вечер, покидали дворец, Лесток взял графа под руку и посвятил его в свой план. Шувалов радостно одобрил его и в знак готовности на все протянул руку. Для начала следовало организовать встречу с глазу на глаз маленького лекаря с великой княжной, не привлекая при этом к себе излишнего внимания, ибо у Миниха еще оставались шпионы среди прислуги. Для этого коварный Шувалов изобрел верный способ. Когда в назначенный час Елизавета, облачившись в пленительное неглиже, нажала скрытую в драпировках кнопку, она была крайне озадачена, что вместо ожидаемого любовника в ее опочивальню проник Лесток.