олнцем тело млело, загустевшая кровь оживала, остывая до нормальной температуры, бодрее струясь по капиллярам и жилочкам, возвращая утраченную легкость.

В сущности, Георгию впервые предоставилась возможность спокойно все обдумать. Три дня, что прошли в заброшенных безжизненных квартирах или под открытым небом, не позволяли ни расслабиться, ни отвлечься. Сначала безумный бег по лабиринту улиц, метание от настигающих теней, потом неожиданная находка -- брезентовый чехол с автоматом. В сущности спасла его случайность. Тайника он не разглядел и не угадал, просто прислонился спиной к ветхонькой стенке и неожиданно провалился в пустоту. К собственному шумному дыханию и клекоту крыльев добавился рассыпающийс

я грохот очередей. Даже по ночам, коротая время возле костров, разжигаемых прямо на полу в чужих квартирах, он вынужден был держать оружие наготове, сквозь дрему прислушиваясь к происходящему вокруг. К временным его стоянкам подкрадывались, и он это прекрасно понимал. В какой-то из моментов ОНИ набирались решимости и набрасывались. Трещало дерево и железо, пространство сотрясалось от нетерпеливого рыка. Баррикады, столь кропотливо возводимые у дверей и оконных проемов, разбрасывались в считанные секунды. Словно черный смерч налетал на его логово, и прих

одилось вновь стрелять и стрелять -- в чьи-то глаза и чьи-то оскаленные пасти.

То первое утро, когда уставший и одуревший от бессонницы Георгий высунулся из окна, ему наверное уже не забыть никогда. То есть сейчас все воспринималось несколько по-иному, почти буднично, а вот тогда потрясение он испытал колоссальное. Потому что на башенку, в которой он ночевал и которую без того осаждали с заката и до рассвета, снова шли в атаку ОНИ. До того момента он наблюдал этих тварей как-то фрагментарно и мимолетно. Он просто не успевал их толком рассмотреть. Они мелькали и пропадали, с ужасным горловым скрипом проносились над головой, черными раз

лапистыми абрисами возникая на стенах домов, заслоняя солнце. Однако в то утро они двинулись на него в полный рост, неприкрыто демонстрируя собственное уродство и этим самым уродством, очевидно, намереваясь окончательно сломить волю одинокого защитника башни. И был действительно такой момент, когда захотелось, взвизгнув, отбросить оружие, зарыться лицом в собственные колени, скорчиться эмбрионом в углу комнатки. Человеческие силы небеспредельны. И все же Георгий сумел взнуздать себя. Расшалившееся сердце сбавило обороты, дрожащие руки водрузили на по

доконник автомат, сдвинув планку на режим одиночного огня. Лишний раз следовало порадоваться, что автомат попался знакомый -- "Гарапонт-80". Очередная модификация "Калашникова", с дугообразным магазином, газовым отводом и удобным прикладом. Только калибр чуток побольше, но для этих нетопырей в самый раз. Подобно снайперу, засевшему в дзоте, Георгий дождался подходящего момента и стал садить по наступающим, тщательно целясь, мимоходом ужасаясь необыкновенной живучести тварей. Одно-единственное попадание не укладывало их на землю. Хватаясь за грудь, за голо

ву, они приседали и, скуля, отползали прочь. Но многие, отлежавшись, возвращались в строй. Те же, что передвигались по воздуху, подлетать не решались, предпочитая кружить на безопасной дистанции, и на них Георгий патроны не тратил.

Георгий... Славная замена детскому Жоре. Особенно с добавкой Константинович. Георгии всегда были победоносцами, а потому победил в то утро и он. Сначала приближавшиеся к башне твари сбавили темп, а там и вовсе попятились. И он стрелял убегающим вслед, без малейшего стеснения посылая пули в поросшие рыжей шерстью спины.