– Леся! – завопила она на весь дом. – Иди сюда! Скорей!!!

Сонная и плохо еще соображающая Леся кубарем скатилась с лестницы.

– Зачем ты так орешь? – укоризненно обратилась она к подруге.

– Нас обокрали! Вот зачем!

И Кира указала дрожащей рукой на открытую дверцу сейфа.

– Мамочка! – взвизгнула Леся. – Что же это такое?

– Что такое? Это кража, вот что это такое! Интересно знать, какая сволочь это сделала?

– Я не знаю. Кира, но это ведь просто невозможно!

– И, однако, это случилось.

– Неужели, все украли?

– Все!

– Не может быть!

– Посмотри сама, если не веришь.

Леся подбежала к сейфу и, заглянув внутрь его, горестно взвыла:

– О-о-о!!!

Кира даже вздрогнула. Она не привыкла к таким проявлениям эмоций со стороны обычно уравновешенной и спокойной Леси.

– Да ладно тебе, – попыталась утешить она подругу. – Подумаешь, обокрали. Неприятно, но не смертельно.

Но Леся не могла думать сейчас ни о чем.

– Мои сережки, – рыдала она. – Мамин подарок. Пропали!

Кира тоже подскочила к сейфу. Он и впрямь был пуст, как Земля в первый миг ее сотворения.

– Ничего нету! Ничего! – плакала рядом с ней Леся. – Господи, что я скажу маме? Она меня просто убьет, если узнает, что эти серьги пропали!

Кира с сочувствием взглянула на подругу. Размер произошедшей катастрофы оказался куда значительнее, чем показалось ей вначале. Вместе с деньгами пропали серьги, которые Леся получила не столько в подарок, сколько на сохранение от своей мамы. «Пока я жива, – заявила ей любящая мамочка, – сережки будут считаться моими. Но ты при случае можешь в них пофорсить. И конечно, когда меня не станет, серьги окончательно станут твоими, как когда-то стали моими после смерти твоей бабушки, а ей в свою очередь достались после смерти твоей прабабушки».

И мама вытерла на этом месте набежавшую слезу, но тут же строго прибавила:

«Береги их, Лесенька, ведь новых таких ты уже не купишь».

Итак, серьги были семейной ценностью, и Кира хорошо помнила тот миг, когда в торжественной обстановке Лесе был передан этот дар.

Характер же у тети Светы был, прямо скажем, не сахар. И даже тот факт, что жила Лесина мама в Финляндии, наслаждаясь там супружеским счастьем со своим финским мужем, дела не облегчал. У Лесиной мамы имелась скверная привычка сваливаться на голову нежданно-негаданно. И Кира даже покосилась сейчас с опаской на дверь, вдруг Лесина мама уже стоит там, уперев руки в бока и грозно глядя на провинившуюся дочь.

– Ты ни в чем не виновата, – попыталась Кира утешить подругу. – Это все воры.

– Нет, ты не понимаешь! Это были бабушкины сережки! Мама подарила их мне с условием, что я буду их хранить как зеницу ока.

– Помню я их. Маленькие с синенькими камушками.

– Это сапфир! – завопила Леся. – Эти серьги еще моя бабушка носила. А до нее прабабушка. Она эти сережки даже в войну, в блокаду не продала, на хлеб не обменяла. И в эвакуации, где им пришлось еще хуже, чем в блокаде, тоже не продала, устояла перед искушением. А я – растяпа, прошляпила! Нет, мама точно меня убьет.

– Погоди ты так переживать. Найдем мы вора. И он вернет тебе твои сережки.

– Думаешь?

Леся перестала рыдать и с надеждой посмотрела на подругу.