– Почему не обратила? – искренне возмутился охранник. – Вполне вероятно, что это было зафиксировано в их журнале.

Однако когда в руках у Салама оказался искомый документ, никаких записей на этот счет он там не обнаружил. Получалось, что охрана попросту прозевала этот эпизод.

– Может, охранник в этот момент куда-нибудь отлучился или был занят чем-то другим? – растерянно произнес аль-Сайед, продолжая листать журнал, как будто от этого мог быть какой-то толк.

– А где в этот момент находился Фахми, вы знаете?

– Когда именно?

– Когда вышли из строя видеокамеры.

– Его напарник рассказал мне, что он отлучился от главного монитора после одиннадцати вечера и больше там не появился.

– А куда он отлучился, сказал?

– Нет.

– А записи с видеокамер вы смотрели?

– Зачем, если и так ясно, что это самоубийство.

– Это вам ясно, а мне пока не очень.

Повернувшись к оператору, Салам спросил:

– Мы можем посмотреть перемещения Фахми после одиннадцати вечера?

– Без проблем.

Спустя несколько минут эти записи уже транслировались на мониторе. Было видно, что Фахми в 23.10 покинул операторскую и зашел в видеорегистраторскую. Там он пробыл более получаса, после чего отправился на парковку. Дальше шел обрыв записей. Больше ни одна видеокамера не запечатлела Фахми живым. С этого момента в голову Салама стали закрадываться мысли, что это самоубийство выглядит весьма подозрительно.

– А зачем Фахми мог приходить в видеорегистраторскую, да еще на полчаса? – задал очередной вопрос оператору Салам.

– Судя по всему, смотрел какие-то прошлые записи.

– Или их скопировал? – высказал предположение инспектор. – А мы можем по вашей базе узнать, что это были за записи?

– Попробуем, – ответил оператор и стал энергично бить по клавишам клавиатуры, выводя на монитор компьютера какие-то данные из видеорегистратора. Но спустя несколько минут он разочарованно произнес:

– Увы, но данные за тот период, когда здесь был Фахми, стерты.

– Кто же их стер?

– Не знаю, может быть, сам Фахми подчистил базу данных, когда уходил.

– Значит, установить, какие именно записи его интересовали, мы не сможем?

– Скорее всего, нет.

– Но если предположить, что здесь кто-то был после Фахми, мы можем увидеть этого человека или людей на записи с видеокамер?

– Не можем, – ответил оператор и, поймав вопросительный взгляд инспектора, пояснил:

– Записи с этой камеры тоже стерты.

«Значит, здесь действительно были посторонние, – подумал Салам, но высказать эту мысль вслух поостерегся, не желая разглашать свои выводы перед посторонними. – К тому же в вещдоках, обнаруженных в одежде Фахми, ключей от видеорегистраторской найдено не было. Выходит, кто-то их у него позаимствовал, поскольку на стоянку он наверняка пришел с ними».

– А у Фахми были какие-нибудь конфликты с коллегами по работе или, может быть, с персоналом отеля? – задал очередной вопрос начальнику охраны инспектор.

– Я ни о чем подобном не слышал. Так вы думаете, что это все-таки могло быть не самоубийство?

– Я пока ничего не думаю, я всего лишь сопоставляю факты. Может быть, кто-то спрашивал вас о Фахми в последнее время, интересовался его делами?

– Да, нет, вроде, – пожал плечами аль-Сайед. – Хотя… Саймон Янг вчера хотел выразить ему свое сочувствие по поводу болезни его дочери.