Я узнала Лимона и отползла глубже в кусты.

– Пофигист ты, Лимон! – ответил Костян. – Все нужно проверять! Пока своими глазами труп не увидишь – нельзя докладывать Виктории Сергеевне! Вон, привезли девчонку из морга, а она оказалась живой… так что все надо проверять!

Бандиты прошли совсем рядом со мной.

Я затаилась, как мышь в норке, и следила за ними.

Пламя быстро пошло на убыль. Бандиты подошли к догорающей машине, Костян наклонился и раздраженно проговорил:

– Ну, и где она? Я ее не вижу…

– Наверное, сгорела… – протянул Лимон.

– Ты что несешь? – рявкнул на него напарник. – Где это видано, чтобы труп сгорел без остатка? Ты мне пургу не гони! Говори честно – вырубил ты ее, прежде чем из машины выскочить?

– Да вырубил! – заголосил Лимон, ударив себя в грудь огромным кулаком. – Век воли не видать! Врезал ей как следует! Ты же меня знаешь, я кулаком быка свалить могу…

– Насчет быка – не знаю, похоже, ты в тот момент об одном думал: как шкуру свою спасти и поскорее из машины выскочить… короче, ты, как всегда, облажался. Но девка далеко убежать не могла, она где то здесь! Нужно ее найти, оглушить и запихнуть в машину, пока еще огонь не погас!

Только что мне казалось, что все самое страшное позади, что смерть миновала, – и вот все начинается сначала.

Костян обернулся и окинул склон пристальным безжалостным взглядом. Я сжалась в комок, постаралась слиться с темной осенней землей. Сердце колотилось от страха недопустимо громко.

– Иди влево, – распорядился Костян. – А я пойду направо… далеко уйти она не могла!

Направо… он двигался прямо в мою сторону.

Если бы приближался Лимон – у меня были бы шансы остаться незамеченной, укрыться в кустах. Но Костян – другое дело, от его маленьких злобных глазок ничто не утаится, мимо него муха не пролетит…

Я отползла назад, в самую глубину кустарника.

Вдруг почва подо мной предательски зашевелилась и начала осыпаться.

Я с трудом сдержала крик, который выдал бы меня Костяну, попыталась ухватиться за корявый ствол маленького кривого деревца, но рука соскользнула, и я провалилась в какую то нору.

И на этот раз все таки потеряла сознание.

Геша Мельников проснулся оттого, что кто то весьма чувствительно встряхнул его за плечо.

– А? Что? – не раскрывая глаз, забормотал Геша, поворачиваясь на другой бок и отмахиваясь левой рукой. – Отвяжитесь вы все, дайте выспаться…

Маневр не удался, поскольку место рядом было занято, а тот, кто тряс его за плечо, не отстал, а сильно дернул Мельникова за волосы. Геша осознал, что голова его здорово болит. Ясное дело, они вчера, как всегда, упились в хлам. Геша попробовал отползти к стенке, но там кто то пискнул жалобно.

– Вставай, Генка! – голос был такой громкий, что Геша с похмелья принял его за звук труб Страшного суда. – Пора уже!

– Куда пора? – заплетающимся языком еле вымолвил Геша.

Голова болела зверски. Было такое чувство, что в черепной коробке обосновалась приличная компания змей и они ползают, свиваются в клубки, шипят и плюются ядом.

– Вставай, в морг надо ехать! – настырно гудел голос.

Было так худо, что Геша усомнился – может, он уже умер, поэтому и зашел разговор о морге? Но тут под боком у него опять что то взвизгнуло и завозилось, и Геша понял неизбежную вещь: придется открыть глаза. Он ощупал голову, отчего змеи в черепе завозились еще активнее, нащупал на своем лице глаза и пальцами приподнял веки. В комнате было полутемно, так что свет не ударил в измученные зрачки и не проник в голову, чтобы просверлить ее болью, хотя и так – куда уж хуже…

Возле его кровати стоял Слон.