Локарт тогда позавидовал, как у француза все было просто. Англия ему радости не принесла: погода, еда, отпуск, дети, она, Рождество – все выходило плохо, как он ни старался. Ладно. Я вернулся и скоро буду в Тегеране.

– Ты сегодня готовишь, Жан-Люк?

– Конечно. Как я могу прожить без нормальной пищи?

Локарт расхохотался:

– Как весь остальной мир живет.

Они наблюдали за Родригесом, который по-прежнему работал не покладая рук. Шум реактивных двигателей стал глуше, лопасти хлестали по нему тугими струями воздуха. Локарт показал большой палец Скоту Гаваллану, который терпеливо ждал в кабине. Скот в ответ предъявил свой, потом указал на небо. Локарт кивнул, пожал плечами, потом опять стал наблюдать за Родригесом, понимая, что помочь ничем не может, оставалось только стоически ждать.

– Когда ты отправляешься в Тегеран? – спросил Жан-Люк.

Сердце Локарта забилось быстрее:

– В воскресенье, если снег не пойдет. У меня отчет для Мак-Айвера и почта для них. Я возьму 206-й; весь завтрашний день уйдет на то, чтобы все проверить. Скот сказал, нам надо подготовиться, чтобы мы в любой момент могли начать полеты в полном объеме.

Жан-Люк уставился на него.

– Насири сказал в полном объеме?

– Да. – Насири, сотрудник компании «Иран Ойл», государственной монополии, которой принадлежала вся нефть в стране, и на земле и под землей, был их иранским посредником и директором базы; через него они получали все заказы, он же давал разрешения на полеты. S-G работала по контракту с «Иран Ойл», проводя воздушную разведку, подвозя людей, припасы и оборудование на нефтяные вышки, разбросанные по всему горному массиву, а также занимаясь эвакуацией пострадавших при неизбежных несчастных случаях и чрезвычайных ситуациях. – Из-за погоды я сомневаюсь, что мы будем много летать на следующей неделе, но думаю, на 206-м я должен суметь выбраться.

– Ага. Тебе понадобится проводник. Я тоже полечу.

Локарт рассмеялся:

– Никак не выйдет, дружище. Ты мой заместитель и дежуришь две следующие недели.

– Но я там буду не нужен. На три денька, а? Посмотри на небо, Том. Я должен убедиться, что с нашей квартирой все в порядке. – В нормальные времена Тегеран был местом базирования для всех пилотов с их семьями; пилоты две недели работали, одну отдыхали. Многие выбирали два месяца работы и месяц отпуска дома, особенно англичане. – Мне очень важно попасть в Тегеран.

– Я проверю твою квартиру, если хочешь, и, если ты пообещаешь готовить три ужина в неделю, я тебе потихоньку выкрою два дня, когда вернусь. Ты же только что целый месяц отгулял.

– А, но то ж дома. Теперь я должен подумать о mon amie. Она, конечно же, места себе не находит, когда меня в Тегеране нет, измучилась, целый месяц без меня прожила. И говорить нечего. – Жан-Люк наблюдал за Родригесом. Потом снова поднял глаза на небо. – Мы можем ждать еще десять минут, Том, потом придется разбивать лагерь, пока еще светло.

– Да.

– Однако возвращаясь к вещам более важным, Том, по…

– Нет.

– Мадонна, будь же ты французом, а не англосаксом. Целый месяц ведь! Подумай о ее чувствах!

Родригес со щелчком закрепил панель на месте и вытер руки.

– Дуем отсюда ко всем чертям! – крикнул он и забрался в вертолет. Они быстро последовали за ним. Родригес все еще пристегивал ремень безопасности, чувствуя, как ноют спина и шея, когда они поднялись в воздух и понеслись к своей базе за следующим горным хребтом. Потом увидел, что Джордон пристально смотрит на него. – Ты чего уставился, Долбарь?

– Как же ты залатал этот долбаный маслопровод, приятель? Там же гребаная дырища насквозь.