– Примем за рабочую версию. Значит, квартира – та, но трупа нет. И следов нет. Кто-то пришел после нее? Вынес труп, замел следы? Или труп – не труп, а прочухался и куда-то смылся? Может, в больницу потопал? Или «Скорую» вызвал?

– Она пульс пощупала, сердце послушала, даже веко подняла! Говорит – был мертв.

– Что она в этом понимает? Нагляделась, как это в кино делают! Она же не медик! Тоже мне, пульс пощупала! Надо уметь прослушивать пульс!

– Ты считаешь?.. Почему бы и нет… Она могла ошибиться! А мужик был просто без сознания!

– В таком случае вы сильно рискнули, пойдя в эту квартиру. Хозяин скорее всего уже на ногах: посудку прибрал… На вазе, говоришь, следов нет?

– Ни крови, ни вмятины.

– Слушай, друг мой Реми, не могла она насмерть угробить мужика, не помяв бок у вазы! Я знаю эти китайские вазы с медной проволочкой в керамике – они не бьются, а продавливаются! Не могла она не помять бок! Она тебе как сказала, крови было много?

– Нет, мало. Но она, кажется, ничего толком не помнит с перепугу. Кстати, я выковырял грязь из паркетных щелей в том месте, где он, по ее словам, упал. Можешь сделать анализ на кровь?

– Давай.

Реми протянул приятелю целлофановый пакетик, и Кис исчез в своем «офисе» на несколько минут.

– Ничего, – вернулся он. – Нет крови.

– Ну да, если было немного, запеклась в волосах…

– Короче, – заключил Кис, – не ломай себе голову. К счастью, эта твоя Ксюша никого не убила… Этот козел вонючий очухался. Девчонку насиловать, сволота! Они тут у нас совсем… – Кис поискал адекватное матерное ругательство на английском, успешно нашел и продолжил: – Им дензнаки карман жгут, чувствуют себя хозяевами всего и всех! В общем, так: если у нее возникнут неприятности с этим гадом, то скажи ей, чтобы обращалась ко мне.

– Кис, я как раз собирался тебя об этом попросить!

– Считай, что попросил.

– Ты классный парень. Я еще прихватил еженедельник хозяина квартиры… Ксюша сказала мне, что там нет пометки о встрече с ней. Мне это показалось странным: обычно люди либо ведут еженедельник, либо нет. Но если ведут, то записывают в него все, не так ли?

Кис занялся изучением толстого, в черном кожаном переплете еженедельника. Минут пять спустя он оторвал свой взгляд от довольно плотно исписанных страниц и хмыкнул.

– Пометки о встрече с Ксюшей там действительно нет… Зато есть много чего другого, весьма любопытного. Ну и фрукт этот мужик, скажу я тебе! Пожалуй, с таким действительно опасно иметь дело!

Реми забеспокоился: что там написано?

– Ох, там много чего написано. Денежные суммы, причем крупные и в долларах, какие-то шифры, какие-то фамилии, большей частью закодированные, какие-то расчеты и подсчеты… Если эти суммы проходили через руки этого хмыря, то лучше бы ей с ним дела не иметь…

– Он действительно из мафии? – с почти детским ужасом спросил Реми.

– Ты так говоришь, будто у нас тут такая мафия, вроде итальянской – с крестным отцом, с круговой порукой… У нас, друг мой Реми, тут мафии! Вот так, во множественном числе: ма-фи-и. Это структуры, которые распространяются не горизонтально, семьями, как все остальные мафии мира, а вертикально – от уличных воришек до крупных политиков… Так что кто у нас не из мафии – тех легче сосчитать.

– Алексей… Знаешь что? Вызови мне, пожалуйста, такси, подъеду-ка я сейчас к тому дому…

– Что ты хочешь там увидеть?

– Горят ли окна.

– Второй час ночи, Реми. Человек может спать.

– В Москве многие ложатся поздно, я заметил. Столько окон горят за полночь – в Париже такого не увидишь… Понимаешь, если окна не горят – я ничего не узнаю.