Режиссер удивленно на нее воззрился:

– Ну, можно и так сказать. И ты вовсе не сразу понимаешь, что, кроме нее, тебе нужно что-то еще, более приземленное, рациональное, не дающее разорвать связь с реальностью настолько, чтобы ее покинуть. Что-то такое, как…

– Разумей… То есть разум? – вновь подсказала Красная Шапочка.

– Ты удивительно точна, звезда моя, – мягко улыбнулся Лев Львович. – Вот именно. Эти две половинки очень долго не уживаются друг с другом и конфликтуют по малейшему поводу, но со временем начинают работать как одна команда. Тогда ты можешь состояться как творческая личность. А проблемы, как же без них?

– Вот именно у всех проблемы… – гнул свою линию Ашот. – Это кто? – он оглянулся на дверь.

В кабинет, быстро цокая ножками-вермишельками, вошла Плотва, в миру Эльвира Плотвина. Сегодня она отличилась особенно облегающего фасона платьем, обтягивающим ее широкие бедра, узкую талию и полное отсутствие груди. Декольте показывало передние ребрышки между двух сосков. Длина платья была вполне приемлемой, до середины тощеньких ляжек. Вышагивала девушка в серебряных лабутенах, в руке болталась сумочка, годная для ношения мини-косметички и плоского смартфона.

У Плотвы имелась потрясающая особенность – она была абсолютно асексуальна. То есть ни в одной компании, ни у одного зооморфа, несмотря на количество выпитого, она не вызвала желания прислонить ее к стенке бара, ресторана или квартиры… Уж насколько сокурсники по журналистскому факультету отличались повышенной тягой к противоположному полу, все равно на Плотву никто не польстился даже при отмечании в общежитии Нового года. Но Плотва не унывала. Она была уверена в своей исключительности и ждала принца.

– Это Эльвира Плотвина, моя однокурсница. Но все зовут ее Плотва.

– Мне обещали съемки! – с ходу начала качать права Эльвира.

Ближайшая подруга смотрела на Красную Шапочку с укором невинной жертвы, которой французский палач выжег на плече лилию, а прекрасным графом при этом даже не пахло.

– Но Эльвира, все решают продюсер и папа…

– Девушка, у вас потрясающие внешние данные. Где вы были раньше?

– Я вместе с Красной Шапочкой учусь, в одной группе на факультете журналистики. Только я мечтаю стать кинокритиком или вести свою колонку в глянцевом журнале, как мама Ольги.

– Вы идеал современной женщины, – восхитился Ашот Израилевич. – А вы умеете готовить?

– Как бы сказать… – замялась Плотва, явно наслаждаясь произведенным эффектом, – готовить мне не приходилось. У нас либо папа, либо домработница…

– Само совершенство! – не прекращал восхищаться продюсер.

– Лев Львович обещал снять меня в эпизоде, – весело лепетала Плотва.

Не переносящий отсутствия внимания к своей персоне, Брюковкин откинул назад львиную гриву и поправил джинсовую куртку.

– Она умеет отращивать хвост в воде. Хочу использовать ее в сцене в болоте.

– Я согласна сниматься бесплатно, – затараторила Плотва. – У меня мама богатая, она акула по своей сути…

– Совершенство! – Кажется, Ашот Израилевич всхлипнул от избытка чувств.

– Не факт, – заметил Разумей Занудович, – надо Плотву настроить на Ашота и через нее попросить денег.

Достав из кармана сигару, Лев Львович понюхал ее и убрал обратно, не поджигая.

– В конце недели. Снимем эпизод в болоте и планы бабьего лета в лесу. Красота будет. У Волка и Красной Шапочки получится отпуск на две недели.