|
Радист пробивался сквозь звуковые волны, трогал клавиши, нежно подкручивал настройку. Вот его быстрые руки замерли, он прибавил громкость, поднял большой палец. Первый надел наушники. - Я Первый. - Я Второй, - донеслось слабо, прерывисто. Это Блофельд, Первый узнал бы его скорее, чем родного отца. - Все в порядке, этап завершен. В двадцать два сорок пять приступаем к следующему. Ждите доклада. Конец связи. - Спасибо. Конец связи. Разговаривали всего несколько секунд, за такое короткое время и на этой частоте вряд ли кто-нибудь перехватит. Теперь все мысли - о следующем этапе. Первый прошел в каюту и склонился над картой. Сорокалетний Эмилио Ларго, он же Первый, не был обделен ни красотой, ни силой. Родом из Рима, он и походил на какого-нибудь своего пращура: длинное, крупной лепки лицо, гордый, с заметной горбинкой нос, тяжелый подбородок - такие профили чеканили на монетах. От всей его высокой, мускулистой фигуры веяло мощью, но особенно поражали огромные, даже по его стати несоразмерные кулаки; в могучих волосатых ручищах, рыскающих теперь по карте, линейка и измерительный циркуль казались игрушечными, до смешного ненастоящими. Ларго был прирожденный хищник - волк, задирающий овец. Лет двести назад быть бы ему разбойником, только не сказочно-благородным, а Синей Бородой, кровавым головорезом, идти бы по трупам к золоту. Но Синяя Борода в своем злодействе плебей, Ларго же - патриций: умен, изворотлив, вылощен, удачлив в любви. Лучшего главнокомандующего по операции "Омега" нельзя и желать... В каюту заглянул, постучав, матрос: - Со шлюпки дали сигнал. "Торпеда" с прицепом пошла... - Хорошо, - сказал Ларго. Его присутствие всегда охлаждало горячие головы. В самой рискованной ситуации, когда враг наседает со всех сторон. Ларго оставался спокоен и тверд, вдумчиво, как дзюдоист, выбирая момент для решительного удара. На подчиненных эта его манера действовала безотказно; принесут радостную ли, худую весть а он лишь кивнет невозмутимо, словно все наперед знал. С таким шефом бояться нечего. А весть матрос принес замечательную! Ларго с нарочитой неторопливостью принялся измерять что-то по карте. Наконец, выдержав, как ему казалось, необходимую паузу, он встал и вышел из каюты в теплую душную ночь. К качающейся неподалеку шлюпке полз под водой червячок Света. Это и была подводная самоходная "Торпеда", какими пользовались в войну итальянцы. Она тянула остроносый прицеп, специально приспособленный для перевозки грузов по дну. Световой червячок растаял в луче прожектора, а через несколько минут появился вновь - теперь он полз назад, к яхте. Другой на месте Ларго спустился бы в трюм, к подводному люку, посмотрел бы, как будут выгружать бомбы. Он, по своему обычай, не пошел. Вскоре световой червячок снова пополз к шлюпке. На прицепе помещался огромный рулон непромокаемого брезента, выкрашенного в цвета здешней подводной местности - белый песок, кораллы: брезентом покроют самолет, края надежно закрепят. Ларго представил, как восемь человек - четверо с яхты и четверо со шлюпки работают там, внизу. Сколько же сил положено, как искусно сплетен этот замысел - "Омега"! Рядом со шлюпкой мелькнул огонек, потом еще - группа всплывала. Луна посверкивала в стеклянных масках, и Ларго пересчитал: все восемь человек. |
