И те девушки кинулись собирать свои вещи, лежавшие у костра, а старуха села на мула и показала рукой в сторону реки, как будто велев девушкам дождаться, пока их победительница выйдет из воды, и показала рукой в сторону монастыря, как будто приказав немедленно туда возвращаться.

А та, что бросилась в воду, быстро переплыла реку, взмахивая обнаженными руками, хотя волосы мешали ей плыть, и вышла на берег, и склонила голову набок, отжимая свои длинные волосы, и они сразу же завились толстыми жгутами. И девушка приподняла кудри, и подбросила их в воздух, и таким образом сушила их на ветру, а мы стояли и смотрели, как зачарованные.

И вдруг Ади, не выдержав, сделал два шага вперед и встал так, что девушка его увидела, и сложил перед собой руки и поклонился ей, сказав:

– Привет, простор и уют тебе, о госпожа!

Но он обратился к ней на арабском языке, надеясь, что она, не поняв смысла слов, поймет все же, что мы желаем ей добра. А языка франков ни он, ни я не знали, да и по сей день не знаем, потому что он нам ни к чему.

Девушка отступила назад, что было естественно при ее обстоятельствах, и слегка развела руки в стороны, и колени ее согнулись, и всем своим видом она показала готовность к схватке врукопашную.

А Ади продолжал:

– Ради Аллаха, не бойся, потому что мы не причиним тебе зла. Если бы ты знала, что брошенный мной камушек избавил тебя от власти той скверной старухи, ты бы не испугалась меня, о госпожа. Но я не знаю, как объяснить тебе это.

– Я все поняла, – отвечала она нам по-арабски.

И это было еще более удивительно, чем ее поединки с другими девушками и со старухой!

– Кто ты, о госпожа? – спросил тогда Ади. – Ты похожа на дочерей арабов и могла бы быть прекраснейшей среди них, но ты одета, как женщины франков. Может быть, они похитили тебя и заставили принять веру креста и зуннара? Тогда мы возьмем тебя с собой и вернем твоим близким.

– Я дочь знатного человека! – строптиво отвечала она. – Мой отец – один из предводителей франков, и если вы увезете меня, за мной пустятся в погоню четыре тысячи всадников!

– О Джабир, мы были подобны тому, кто собирает хворост ночью! – воскликнул Ади. – Вместе с хворостом он подбирает и сучья, и помет, и камни, ибо не видит ничего в потемках. А мы собирались всего лишь развеять свою печаль и усталость, но вместе с этим нашли красавицу времен и услышали от нее такие важные для нас сведения!

И я рассмеялся, и вышел из-за деревьев, и тоже поклонился франкской девушке.

– Вас тут двое! – воскликнула она. – Если вы приблизитесь ко мне, то я закричу и мои девушки услышат меня, и сюда за мной примчатся слуги моего отца!

– Мы приблизимся к тебе ровно настолько, насколько ты пожелаешь, о госпожа, и не забывай, что это мы спасли тебя от той старухи, разрушив ее чары прибрежным камушком, – сказал Ади.

– Какие чары и что за камушек, о сарацины? – спросила девушка, не очень, впрочем, нам доверяясь, потому что одновременно она пошарила рукой у пояса, и нашла подвешенный к нему короткий нож, и положила руку на его рукоять.

– А как по-твоему, госпожа, почему ты оказалась в реке? Разве ты не помнишь, что старуха загнала тебя в воду, размахивая перед твоим лицом сжатым кулаком, а ты покорно отступала перед ней? И ты была как те, что грезят наяву, и мы испугались за тебя, и я поднял камушек, и метнул, и попал тебе между лопаток, – растолковал Ади.

– Этого не могло быть! – не совсем уверенно и все же достаточно упрямо отвечала она.