Не прошло и часа, как в зал в сопровождении двух придворных вошел хмурый грек в стоптанных сапогах, в простой льняной тунике и поношенном сером плаще. Прошел через зал, не глазея по сторонам, не дивясь блеску мрамора и сверканию драгоценных камней.

Сопровождавшие его придворные упали ниц перед троном, грек же остановился и кивнул Царю Царей, как ровне, как старому знакомому.

Все в зале замерли в испуге. Даже рабы с опахалами на мгновение перестали обмахивать царя. Только гвардейцы-Бессмертные не шелохнулись и не выказали страха.

Мидянин-распорядитель подскочил к невозмутимому греку, испуганно залопотал, косясь на правителя. Переводчик в трепете перед царским гневом зашептал:

–  Ты лицезришь Царя Царей, владыку Азии, бессмертного Ксеркса! Немедля склонись перед ним, коснись лбом пола и жди позволения подняться!

Грек презрительно взглянул на мидянина и на толмача, проговорил сухо:

–  Я – Демарат, царь Спарты, потомок Геракла. Я благодарен великому царю за его благосклонность, но спартанцы никогда и ни перед кем не склоняются.

Все присутствующие застыли в страхе. Скиф-палач потянул из ножен меч, ожидая царского приказа обезглавить наглеца. Переводчик побледнел, не решаясь перевести слова грека.

Но перевод не понадобился – Царь Царей неплохо понимал по-гречески, переводчика же держал для соответствия придворным правилам, а также для того, чтобы иметь запас времени на раздумья.

Лицо владыки перекосилось от гнева… но затем оно разгладилось, Ксеркс взял себя в руки и заговорил:

–  Никто из смертных не смел стоять перед моим троном так гордо, как ты. За такую заносчивость любого другого я приказал бы тотчас же казнить, но я вижу твое царственное лицо и понимаю, что ты – истинный царь и ни перед кем не склоняешь головы. Расскажи же, Демарат, что привело тебя в мой дворец и чего ты хочешь.

–  Я – законный царь Спарты, двадцать поколений моих предков правили в этом великом городе, но сейчас родственники сместили меня. Я пришел просить тебя, о Ксеркс, о военной помощи, чтобы восстановить справедливость.

–  Я выслушал тебя благосклонно, о Демарат. Теперь я хочу спросить: если я помогу тебе вернуть трон твоих предков, поможешь ли ты мне покарать заносчивые Афины?

–  Да, государь! Демарат всегда возвращает долги и держит слово! Тем более я ненавижу заносчивых афинян, не ценящих истинное благородство и идущих на поводу у простого народа!

–  Скажи мне, Демарат, Спарта – это и впрямь такой великий город, как ты говоришь?

–  Да, государь. Самый великий и самый могущественный из греческих городов.

–  В чем же его величие? В огромной армии? В мощном флоте? В несокрушимых крепостных стенах?

–  Нет, государь! У Спарты нет флота, ибо она расположена далеко от моря. У Спарты нет каменных стен, ибо ее стены – это щиты ее сыновей. Армия Спарты не очень велика, но каждый спартанец стоит сотни других воинов.

–  Я выслушал тебя, Демарат. Но это – всего лишь слова. Ты говоришь, что каждый спартанец – великий воин? Но у меня есть моя гвардия, десять тысяч Бессмертных. Каждый из них – великий воин. Можешь ли ты сразиться с одним из них?

–  Да, государь.

Царь Царей сделал неуловимый жест рукой – и один из Бессмертных выступил вперед, встал перед спартанцем, вытащил из ножен длинную саблю.

Демарат быстрым взглядом окинул персидского воина, оценил его высокий рост и мощное телосложение, достал из ножен свой короткий меч – акинак.

Распорядитель и переводчик стояли чуть в стороне, наблюдая за происходящим. Они успокоились, царский гнев на сегодня их миновал, и теперь можно было полюбоваться поединком.

–  Твой соотечественник глуп, – вполголоса сказал переводчику мидянин.