|
Вайс не оборачиваясь посоветовал: — Не горячись. Посчитай до десяти и подумай. Дальше ехали снова молча. — Я здесь сойду, — сказал парень. Открыл дверцу и вылез спиной к выходу. Вайс наклонился. — А деньги? — Какие? — удивился парень. — За проезд. Парень вынул измятые злотые, сказал: — Здесь на пачку сигарет тебе не хватит. — Все равно давай, — строго сказал Вайс. Пряча деньги, сказал усмехаясь: — А ты думал, немец тебя даром повезет? Развернул машину. Мелькнуло растерянное, удивленное лицо парня. Он робко помахал рукой. Вайс не ответил. И хотя Иоганн здорово это придумал, взяв с парня деньги за проезд, все равно выручать его — это была вольность, на которую он не имел права. "Плохо, товарищ Белов, — мысленно сказал себе Иоганн. Но тут же невольно подумал: — А ловко это получилось с камерой. Все немецкие шоферы так делают: заставляют любого польского прохожего качать ручку насоса. Вот и я заставил тоже..." Но когда через несколько дней на улице пьяный немецкий солдат бил по щекам какую-то накрашенную женщину и та бросилась к Вайсу, умоляя защитить, Иоганн молча отстранил ее и прошел мимо. Вайс прошел мимо так равнодушно, будто это все происходило в потустороннем мире. После случая с парнем он еще долго относился к себе критически, "прорабатывал" себя. Он понимал: приметы советского человека здесь столь же опасны и вредны, как жалость для хирурга. И он равнодушно прошел мимо избиваемой женщины, твердо зная, что его долг выше этих чувств. Несколько дней Иоганн возил местного немца, фермера Клюге — члена фрейкора "пятой колонны" в Польше, функционеры которой совершали диверсии накануне гитлеровского вторжения, а потом выполняли роль гестаповских подручных. Тяжеловесный, коротконогий, с мясистым лицом, страдающий одышкой, Клюге, узнав, что Вайс из Прибалтики, сказал с упреком: — Таких парней следовало там держать до поры до времени, чтобы вы потом по нашему опыту устроили там хорошенькую поросячью резню. Вайс спросил: — Вы считаете, у нас была такая возможность? — Я думаю, так. — Зачем же мы тогда оттуда уехали? — Вот именно, зачем? — угрюмо сказал Клюге. И вдруг, ухмыльнувшись, утешил: — Ничего, парень, все впереди. У Клюге на ферме работало несколько десятков военнопленных поляков и французов, но он взял подряд на доставку щебня для дорожного строительства и всех пленных загнал в каменоломню и в качестве надсмотрщиков приставил к ним сына и зятя. Теперь Клюге хлопотал о новых военнопленных для фермы, уверяя, что все его прежние поумирали от дизентерии. Вайс спросил: — А что вы будете делать зимой с таким количеством военнопленных? Клюге сказал: — Главным конкурентом человека в потреблении основных продуктов является свинья. А у меня одних производителей больше десятка, и четыре из них медалисты. — Спросил: — Понял? — Нет, — сказал Иоганн. — Ну, так понимай, что моим подопечным не выдержать такой конкуренции. будет падеж — и все. — Свиней? — Ладно, не притворяйся, — усмехнулся Клюге и деловито добавил: — Другие получше устраиваются, у кого хозяйство ближе к лагерям. На работу их к ним гоняют, а кормежка в лагере. Будешь хозяином, сынок, учись. — добавил, помолчав: — В первую мировую у моего отца русские пленные работали. Тощие, сухие, но жилистые, — опасаться их приходилось, — у отца один ухо лопатой так и срубил. |
