— Повтори ему, ведьма.

   Гездемона перечислила. Внимательно выслушав ее, скопец кивнул и вопросительно взглянул на императора.

   — К какому времени нужно все перечисленное?

   — К сегодняшней ночи, — ухмыльнулся базилевс. — Ты сама-то успеешь приготовиться?

   — Успею. — Гездемона кивнула. — Лишь бы не подвел скопец.

   — Не подведет, — успокоил Василий. — Колдовать будешь здесь, в одном из дворцовых покоев. В Большом дворце найдется укромное место. Нужны ли тебе помощники?

   — Нет, я одна.

   — Тем лучше… Ну, чего же ты ждешь, скопец? Кесарион поклонился и выскользнул из покоев Сигмы так же бесшумно, как и пришел. За ним через некоторое время вышел и базилевс, оставив колдунью дожидаться ночи в перистиле.

   Выйдя из дворца, Кесарион миновал ипподром, затем форум Константина, украшенный беломраморными статуями и портиками, и повернул налево, к гавани Золотой Рог, где любил ошиваться в вечернее время всякий шебутной народец. Ни рог белого носорога, ни кишки крокодила не вызвали у евнуха особых проблем, как, впрочем, и сердца некрещеных младенцев — мало ли в городе беременных шлюх, мечтающих избавиться от ребенка? — а вот что касается кала бегемота — тут следовало подумать, что скопец и делал, огибая площадь Феодосия по прилегающей широкой дугой улице. Да, это задача, где разыскать этот самый кал? Был, правда, один бегемот в императорском зверинце, так тот давно сдох от старости еще при прежнем базилевсе, Михаиле. Может, заменить сей труднодоставаемый предмет конским каштаном или навозной лепешкой? Интересно, сама-то колдунья знает, как он выглядит, этот бегемотий кал? Пропустив пронесшихся мимо всадников — хорошо, не ограбили, впрочем, попробовали бы! — Кесарион, прибавив шагу, вышел к воротам.

   

   Ночь выдалась лунная, светлая. На черном бархате неба посверкивали звезды, отражаясь в темной воде Босфора. Стройные кипарисы, аккуратными рядами росшие по периметру стен, окружали императорский сад, куда выходили портики дворцов: Триконха, Мистериона, Магнавры. За садом, на заднем дворе, были еще помещения — для особо приближенных к базилевсу людей. Скрытые густым кустарником, помещения эти— скромные, богато отделанные лишь изнутри — не бросались в глаза, и немногие посетители дворца знали о том, что они были. В одно из таких небольших, отдельно стоящих зданий и поспешал, еле дождавшись ночи, император Василий. Великий искус одолевал душу Македонца, и без того погрязшую в невежестве и мраке. Покончить со своим могущественным врагом с помощью колдовства… да хоть с помощью самого дьявола! Раз даже любимый зять Христофор не может справиться с еретиками. Пусть колдовством, пусть… Лишь бы колдунья не подвела. Лишь бы…

   В кустах возникла жирная фигура скопца.

   — Мы ждем тебя, величайший!

   Базилевс хохотнул:

   — Считай — дождались.

   Отстранив евнуха, он нетерпеливо переступил порог покоев и замер. Небольшая, почти полностью погруженная во тьму комната была освещена лишь тусклым светильником, бросавшим на стены и потолок желто-зеленые отблески. Сразу же перед входом на жаровне кипело в котле какое-то омерзительно пахнущее варево, за ним, на плоской сковороде, лежало несколько кровавых комочков.

   «Сердца, — подходя ближе, догадался Василий. — Однако где же колдунья?»

   Гездемона возникла внезапно, непонятно откуда, словно проявилась вдруг в темноте. Скорее всего, просто скинула черную, скрывающую тело, накидку и, обнаженная, подошла к котелку.