— Да ты не бойся, бить мы его не будем.

   — Не боюсь я, с чего вы взяли? Некогда только…

   — Как хочешь. — Ральф нарочито попинал ногой камень. — Между прочим, и девчонки сейчас подойдут.

   — Какие девчонки?

   — Лиззи, Анне-Лийса, Снайди…

   — Ах, вон оно что…

   Ханс задумался. Хоть и правда некогда ему было возиться тут со всякими ябедами, да ведь Анне-Лийса… Вон она как раз идет, а за ней и остальные две.

   — Ну, и как вы его собираетесь проучить?

   — Спокойно. — Светловолосая Лиззи Марз задорно подмигнула мальчишкам. — Имеется тут у нас одна идея. Анне-Лийса, давай веревку… Парни, вы что стоите? Видите во-он ту лужу?

   

   Матиас Шенн вышел из школы в приподнятом настроении. Используя покровительство директора, удалось увеличить на школьном принтере фотографию класса. Теперь-то уж все головы подойдут к телам. Тем, что из журнала. Матиас ехидно захихикал. Сразу за школой начинался обширный парк — кленовые аллеи, скамеечки, шуршащие под ногами листья. Хоть Матиас и не любил такие места — слишком уж людно, — предпочитая библиотеку или старое кладбище — ему приятно было прогуливаться среди могил, неторопливо размышляя о бренности бытия. В такие минуты Матиас казался себе значительным и важным, словно бы приобщенным к тайнам мертвых.

   Парк был не то чтобы совсем пуст — прохаживались несколько пожилых пар да под присмотром нянек возились в опавших листьях детишки,—но все же это не шло ни в какое сравнение с утомительным многолюдством иных мест. Выйдя на кленовую аллею, Матиас улыбнулся, представив, как вот сейчас, придя домой, достанет фотографию, приготовит ножницы, клей, журнал — ах, какие пикантные фото там были! Так и просились к смазливеньким мордашкам одноклассниц. Кстати, не идут ли за ним девчонки, они ведь тоже ходят этой дорожкой? Матиас оглянулся — нет, никого. Вот и конец аллеи, лужа — можно обойти, но лучше перепрыгнуть. Матиас поправил портфель — солидный, светлой коричневой кожи, — разбежался… И, споткнувшись, со всей дури ухнул в грязную лужу, подняв тучи брызг! Выпустил из рук портфель, едва не упал ничком, удержался-таки, выставил вперед руки. Ах, как смачно! И как обидно, надо же, такое невезение. Поднявшись, Матиас услыхал смех. Смеялись недалеко, за кустами, впрочем, даже и не смеялись — гоготали во весь голос, как лошади. Толстомясый Ральф, Йорген-Оглобля, Ханс. И с ними девки — Лиззи и Анне-Лийса. Ну твари!

   — Хорошо прыгаешь, Мати! — во весь голос издевался Ральф. — Как водичка? Ничего, теплая?

   А остальные-то хохотали, аж заливались. Матиас почувствовал, как от жуткой обиды и унижения наворачиваются на глаза злые слезы. Еле сдержался, чтобы не зареветь, надо же, и угораздило же эдак вот завалиться на глазах у сволочей-одноклассничков, которые сейчас ржут, как кони, заразы. Обидно!

   Отвернувшись, Матиас вполголоса выругался — громче побоялся, вдруг побьют, как уже не раз бывало. Наклонился за портфелем — оба-на! Обнаружилась вдруг замаскированная кленовыми листьями веревочка. Обычная пластиковая бечевка, которой кое-где в магазинах перевязывают по старой моде покупки. Одним концом бечевка захватывала выступавший над землей корень, другим — низкий парапет ограждения, аккуратно выкрашенный в веселенький голубовато-зеленый цвет. Так, значит… Матиас Шенн вовсе не был глуп. Вот, значит, как… Ах вы ж, сволочи! Матиас затравленно оглянулся — одноклассников уже поблизости не было, лишь вдалеке маячили за кленами выцветшие джинсы Ханса да красная куртка Лиззи.