– Фрейвид хёвдинг слишком долго собирает войско! – горячо рассуждал Ингстейн, потрясая жилистым кулаком. На его высоком залысом лбу лежали три глубокие мрачные морщины, а лицо так осунулось, что он выглядел гораздо старше своих сорока пяти лет. – Если он в ближайшие дни не даст о себе знать, его можно будет счесть трусом и предателем!

– Не говори так! – возражал ему кто-то из хёльдов. – Западное побережье велико, так быстро его не объедешь. И помни, что говоришь о родиче нашего конунга!

– Мне больше хотелось бы знать, что думает делать Хельги Птичий Нос, – подал голос кто-то еще, и Брендольв прищурился, пытаясь в полутьме гридницы разглядеть говорившего. – Под его властью целая четверть страны. Он-то думает присылать войско? Ведь восточный берег – самая спокойная земля. Туда враги еще и близко не подходили.

– Тут есть кое-кто, кто нам ответит, – сказал Ингстейн, поглядев на Брендольва. – Ваши люди думают воевать или предпочитают отсидеться с женщинами?

Брендольв покраснел: его сильно задевали сомнения в верности и смелости людей с восточного побережья, но достойный ответ он находил с трудом. Он был здесь единственным, кто привел оттуда дружину, а с него спрашивали за всех, кто этого не сделал.

– Хельги хёвдинг строит корабли и собирает войско, – ответил Брендольв то, что и всегда. – А если он его не прислал, так это потому, что конунг не просил его это сделать. Как только конунг пошлет к нему гонца, он сразу…

– К нему послали гонца! – перебили Брендольва сразу несколько голосов. – Еще на Середине Зимы*! Сразу после тинга*! А ответа все не слышно!

Брендольв пожал плечами:

– Может, гонец не доехал. Или войско не успело дойти.

– Или Хельги хёвдинг не слишком посчитался с волей Вильмунда конунга! – проворчал какой-то мрачный мужик с красным свежим шрамом на лбу.

Брендольв предпочел бы этого не слышать. Внутренний голос говорил ему, что так оно и есть, и вот здесь он никак не мог оправдать будущего родича. Да и зачем его оправдывать? Пока восточное побережье не созвало тинг и не признало нового конунга, его распоряжения необязательны. Хельги хёвдинг не обязан присылать войско. Только если люди сами захотят. А они, выходит, не хотят.

– Ко всем троллям! – Брендольв хмуро махнул рукой. – Что толку молотить обмолоченную солому! Новостей получше мы тут, как видно, не найдем!

Досадливо пиная двери, Брендольв и Асмунд пошли назад во двор. В сенях они услышали смех Глатты: она стояла, прижавшись спиной к стене, а какой-то высокий светловолосый парень что-то шептал ей и поигрывал цепочками на ее груди. Услышав шаги, Глатта в притворном смущении хихикнула, извернулась и выбежала за дверь.

Парень обернулся, и Брендольв узнал Вильмунда конунга.

– А, это ты! – приветствовал он Брендольва. – Что там – опять Ингстейн созывает «домашний тинг»? Если бы еще можно было собрать домашнее войско и победить домашнего врага, ему бы цены не было!

Асмунд фыркнул – его легко было насмешить. Но Брендольв даже не улыбнулся. У него вдруг раскрылись глаза на все положение дел, и он чуть не завыл от досады. Фьялли разоряют север Квиттинга, с каждым днем подходят все ближе, у квиттов нет войска, люди маются от безделья. А молодой конунг заигрывает со служанкой! Брендольв все никак не мог примириться с мыслью, что приписал Вильмунду свои собственные стремления к славе и скорейшей победе. Того, как видно, занимало что-то другое.