Маврикий бросил на Велисария быстрый, предупреждающий взгляд. Хилиарх прекрасно знал, где Велисарий видел «подобные укрепления». Не в Индии, а в видениях. Видениях, которые отправлял ему в мозг Эйд, посвященных осаде городов в будущем. В особенности Маврикия заинтересовала теория и практика великого знатока укреплений, который будет жить через тысячу лет. Человека по фамилии Вобан, который родится в стране под названием Франция.

— Не прямо, Куруш. Но я заметил к концу осады Ранапура, что разбитые стены на самом деле лучше противостоят пушкам, чем раньше, когда они еще стояли целыми.

Ментально он похлопал себя по спине. В конце концов, это не ложь в чистом виде. Он успокаивал себя мыслью, что разрушенные стены Ранапура — если вспомнить — на самом деле неплохо противостояли пушкам. Даже если он и не заметил это, когда наблюдал за осадой.

К счастью, ложь проскочила. Куруш с Баресманасом вздохнули с облечением и поэтому не стали дальше расспрашивать Велисария.

Теперь разговор повернутся к относительной слабости конницы малва, в особенности тяжелой конницы, и обсуждению того, как союзным силам лучше всего этим воспользоваться. Но их вскоре прервали.

В шатер вошел персидский офицер со знаками отличия, указывающими, что он является императорским курьером. Он извинился и приблизился к столу. Курьер склонился к уху Баресманаса и стал что-то ему нашептывать. Велисарий вежливо отвернулся и отвлек внимание римлян, рассказывая какой-то анекдот из времен осады Ранапура. Анекдот, включающий оценку сравнительных достоинств кавалерии раджпутов и йетайцев, оказался достаточно любопытным, чтобы полностью завладеть вниманием Бузеса и Кутзеса. Маврикий сделал вид, что тоже заинтересовался. Однако Велисарий обратил внимание, что Куруш его совершенно не слушает. Лицо молодого шахрадара было напряжено. Что бы там ни шептали в ухо Баресманаса, племянник явно догадывался о содержании донесения. И был очень не рад утвердиться в своих подозрениях.

Когда курьер ушел, Баресманас посмотрел на Велисария. Во взгляде одновременно читались извинение и просьба.

Понимая, Велисарий поднялся с подушек.

— Уже поздно и мы устали, — объявил он. — Думаю, нам лучше продолжить обсуждение в другой раз. У нас будет достаточно возможностей поговорить во время марша на юг.

Остальные римляне тут же последовали его примеру. Через две минуты они уже садились на лошадей за пределами шатра и отправились в разбитый неподалеку римский лагерь.

— Что-то наклевывается, — заметил Кутзес.

— Политика, — объявил его брат. — Должно быть, она. — Велисарий удивился. Абстрактно он знал, что Бузес и Кутзес не дураки. Но братья вели себя так глупо во время его предыдущей встречи с ними три года назад, что он не ожидал такой проницательности. Однако ничего не сказал в ответ. По крайней мере, до тех пор, пока они с Маврикием не расстались с братьями у их шатра и не отправились дальше к фракийской части лагеря.

— Ты знаешь: он ведь прав, — заметил Маврикий. Велисарий кивнул.

— У персов кризис с престолонаследованием. Хосров совсем недавно занял трон, а у него полно сводных братьев. В частности Ормузд очень недоволен сложившейся ситуацией. Если бы малва не вторглись в Персию, там бы скорее всего началась гражданская война. Персы могут сколько угодно насмехаться над нами в связи с усыновлением Фотия Феодорой и Юстинианом, но у них своя печальная история. Вспомни, что происходило вокруг престола при смене правителей. Сколько раз в прошлом в Персии после смерти Императора начиналась гражданская война. Один из претендентов из династии Сасанидов боролся против другого. А иногда и трое, и даже четверо одновременно.

Еще какое-то время они ехали молча. Затем Маврикий улыбнулся.