Аналогично «заделал» лишние входы, оставшиеся в промежутках между местами, откуда торчали пучки стволов. В результате образовалась просторная пещерка, обтянутая нерегулярной, но довольно плотной деревянной решёткой, которую Петя укрепил лианами — их в этих местах встречалось довольно много. Даже пришлось перед началом строительства распутать те, что мешали работе, и сложить в сторонке, не перерезая, чтобы они остались живыми.

Поверх настелил кровлю из больших кожистых листьев. Наверное — банановых. Потому что плоды по форме и вкусу напоминали эти фрукты. Черешок каждого «лопушка» привязал к решётке, а потом ещё и нижнюю сторону придавил отдельной мотузочкой, расходуя на это свитый ещё «дома» шнур — жалко было — но просто больше нечем. Внутри стало сумрачно. Жилище, конечно, вышло чересчур просторным — овал шесть на пять метров с короткими нишами то туда, то сюда — но размер он не выбирал — его продиктовали растущие вокруг деревья. Пытаться это изменить не имело смысла — только наработался бы лишнего, пытаясь бороться с естественным расположением растений.

Жильё имеется. Пора обзаводиться утварью — дров в этих краях достаточно — следовательно, горшки он может попытаться обжечь без изысков с солнечными печами. И сковородку с крышкой, и гусятницу, и коптильню для рыбы… ему хочется всего. Пора искать глину. Разумеется — в подмытых рекой обрывах делать это проще всего — не копать же многометровую яму, чтобы добраться до того, что само выходит на поверхность!

Как ни странно поблизости ничего подходящего отыскать не удалось. Вернее, не нравились ему находки — какой-то непрочной получалась замешанная субстанция — плохо держала форму. Не было в ней пластичности — или расплывается, или крошится. Но один из обнажившихся пластов оказался годным — посудины из него формовались хорошо и спокойно просыхали сначала в тени, почти не растрескиваясь, а потом и на солнышке прекрасно прожаривались, лопаясь не чаще, чем каждая вторая — то есть выход под обжиг получался примерно такой же, как и у его степных образцов. Только вот нашлась эта глина довольно далеко от жилища — около часа ходьбы вдоль речных излучин мимо подмытых высокой водой откосов.

Разумеется, изначально он налепил заготовок с большим запасом в расчёте, что опять около половины развалится в печи. А того, что останется, ему хватит. В принципе — для него одного вполне достаточно пары больших горшков, пары малых да нескольких глубоких и мелких чаш — это недолго вылепить. А пока идёт сушка — набрать дров и выкопать в откосе яму — три стены да пол. Вверх остаётся путь для пламени и дыма, а с последнего открытого края — пространство для подкладывания топлива.

Как ни странно, в процессе сушки в тени и прокаливания будущей керамики на солнце растрескалось заметно меньше изделий, чем он планировал, опираясь на свой прошлый опыт. А потом сутки потребовались на то, чтобы всё это как следует прогреть в печи, неустанно подкладывая дрова и опасаясь ненароком задеть составленный в три яруса штабель.

Только истопив последнее полено, Петя прилёг рядом с остывающей печью — он давненько не спал, не был в своём новом убежище и не отвлекался на еду, к тому же сильно утомился. Одним словом, недостаток сна как-то уж очень здорово его подкосил. Организм решительнейшим образом потребовал немедленного отдыха.

Многовато получилось горшков. Не унести их все за одну ходку. Хоть и кривоватые получились, но отзывались на стук убедительным чётким звуком — не то, что его степные недоразумения, ни малейшей звонкости или гулкости не продемонстрировавшие.