– Вы разве не слышали об аварии? – сухо осведомился Мередит.

– Да, сэр, слышал, мне очень жаль, что погибли люди. Но из всего, что говорят, я сделал вывод, что авария была чистой случайностью: техника работала исправно. Что-то произошло с самой плазмой, какие-то отклонения…

– Вот как? Отклонения? И чем же были вызваны эти отклонения?

– Может быть, случайной вспышкой на солнце или еще чем-то, я точно не знаю. Важно другое – маловероятно, что с остальными флайерами произойдет нечто подобное.

– Маловероятно! Это не разговор, – сказал Мередит, качая головой. – До тех пор, пока мы не разберемся, что к чему, вам придется пользоваться «цессной» или машинами.

– Ни от того, ни от другого толку не будет, – вздохнул Хафнер. – Понимаю ваше беспокойство, полковник, но и вы меня поймите: я хлопочу не из каких-то абстрактных соображений, не ради чистой науки. Не верится, что на Астре вообще нет металлов. Если их нет в земной коре, значит, они залегают где-то значительно глубже. А вдруг мы обнаружим металлы в горных породах вулкана Олимп? Тогда изменятся все наши планы – нам не придется строить рудники на астероиде.

Мередит поднял руку.

– Доктор, уже поздно, и у меня был очень напряженный день. Пришлите официальную заявку на базу Мартелло, вас поставят на очередь. Как только флайеры начнут летать, милости прошу. А до этого, повторяю, в вашем распоряжении имеются самолеты и машины. – Звук шагов за спиной заставил его обернуться. Поставив машину в гараж, возвращался Эндрюс. – А теперь прошу извинить меня, – добавил он. – Лейтенант Эндрюс проводит вас. Спокойной ночи, доктор.

Хафнер поморщился, но от возражений удержался.

– Спокойной ночи, полковник. Спасибо, что уделили мне время.

Сопровождаемый Эндрюсом, геолог ушел. Отперев дверь кабинета, Мередит пропустил Кармен вперед и предложил ей сесть.

– А теперь, – сказал он, погрузившись в кресло, – расскажите мне о Пересе.

Несколько минут он молча слушал историю Кармен о беседе с человеком, которого Данлоп записал в вожаки бунта.

– Мне показалось, что он говорил вполне искренне, – заключила она свой рассказ.

– Не сомневаюсь, – кивнул Мередит, – Но дело не в этом. Его трогательный сюжет о несчастных, обездоленных латиноамериканцах – вот что трудно переварить.

– Знаю. – Она помолчала. – Между прочим, как раз мексиканцев здесь почему-то очень много.

Мередит пожал плечами:

– Здешний климат очень похож на климат нашего юго-запада. Нам нужны были люди, привычные к полевым работам на песчаных почвах. Мексиканцы издавна жили как раз на таких территориях. Не понимаю, к чему весь этот шум?

Кармен поежилась, ей стало почему-то неуютно.

– Да, сэр, но, если даже во всем этом нет ничего… несправедливого, неприятный осадок все равно остается. На обратном пути я все думала… может, следует учредить в каждом поселении что-то вроде городских советов? Естественно, не обладающих никакой реальной властью, – поспешно добавила она, верно истолковав выражение его лица. – Что-то вроде совещательных органов, в которых разбирались бы жалобы и предложения.

– У нас существуют подобные структуры, – напомнил он.

– Да, – она поджала губы, – но они слишком уж военизированы. Гражданское население может испытывать дискомфорт: даже мне трудно приспособиться, а ведь я выросла в семье военного.

– То есть вы предлагаете дать им иллюзию демократии без какой бы то ни было реальной основы? – Мередит покачал головой.