Она почувствовала, как его рука осторожно скользнула по ее ноге. Когда она успела поднять колени? Почему бедра ее движутся в дерганом ритме, словно танцуют языческий танец? Это неважно. Все на свете неважно, пока его губы рядом с ее грудью.

Кэти испуганно ощутила, что его рука остановилась там, где жара становилась все нестерпимее. Каждая частичка ее существа нервно пульсировала, страстная истома нетерпеливо жаждала вырваться наружу.

Это Кэти пробормотала его имя? Это она молила его не останавливаться? Или он догадался о ее безмолвной просьбе? Кэти сама не поняла, но она не сопротивлялась, когда он продолжал действовать с пугающей точностью. Она задохнулась от возбуждения и потрясения, когда рука его пробралась под ее кружевные трусики. Его движения были невероятно нежными, Кэтлин буквально таяла от наслаждения.

Эрик вскочил и начал торопливо расстегивать рубашку, едва не вырывая пуговицы с мясом. И тут Кэтлин очнулась.

Только сейчас она вдруг поняла, какую опасную игру затеяла: «Господи! Что я делаю?»

Эрик скинул рубашку и возился с не вовремя заевшей застежкой ремня, бормоча нетерпеливые проклятия.

— Что… что ты делаешь? — дрожащим голосом спросила Кэти?

— А ты любишь заниматься любовью в одежде? Согласен, в этом что-то есть, но сегодня ночью очень жарко. Кроме того, я предпочитаю обнаженное тело.

— Нет! — как-то по-театральному громким шепотом закричала она и рванулась с кровати, прижимая белье к голой груди. — Нет! — повторила она, тряся головой.

Эрик оставил в покое ремень и недоуменно склонил голову набок:

— Что значит «нет»? Нет — мы останемся в одежде, или нет — в смысле «хватит»?

Она отвернулась, чтобы не видеть его лица.

— Нет в смысле «хватит», — сказала она стене.

— Почему?! Черт побери, почему?!

Почему? Ей стыдно было назвать истинную причину. Да он бы все равно ей не поверил. Кто, скажите на милость, в наши дни может оставаться девственницей в двадцать пять лет? Никто. Никто кроме Кэтлин Памелы Хэйли.

— Я… я не… — робко начала она. Потом собрала все свое мужество, упрямо выпятила подбородок и с вызовом произнесла, глядя ему прямо в глаза: — Я не хочу.

— Черта с два, не хочешь!

Ярость, звучавшая в его голосе, так испугала Кэтлин, что какое-то мгновение она не могла произнести ни слова. Его раздражение было чересчур сильным. Что он там о себе воображает? Ему никогда не приходилось сталкиваться с отказом! Но она — не какая-нибудь дешевка, и с ней этот номер не пройдет.

— Раз я сказала «не хочу», значит, не хочу, — пролепетала она.

Глаза его стали ледяными, у рта залегли жесткие складки.

— Так, — протянул он притворно спокойным голосом, — сожалею, что тебе пришлось столько потрудиться.

Стремительно, словно нападающая змея, рука его обвилась вокруг ее талии, другой рукой он сжал ее запястье. Кэти поняла его намерение и закричала:

— Не-ет!

— О, да. Не знаю, в какие игры играешь ты, но сейчас вступают в силу мои правила.

— Прекрати, Эрик. Если ты не остановишься, я никогда тебе этого не прощу, — твердо пообещала Кэтлин.

— Испугала! — Он с издевкой рассмеялся. — Продолжай, Кэтлин. Трогай меня, прижимайся ко мне. Я хочу, чтобы ты знала: твои старания не прошли зря.

Он стал быстрыми резкими движениями двигать ее рукой по своим брюкам.