– Смотри! – радостно воскликнула Барбора.

Они остановились на тротуаре возле двух ступенек, поднимавшихся к коричневой деревянной двери парадного. Прямо перед ступеньками, оставив, может, полметра для прохожих, кто-то сложил ненужную домашнюю утварь и мебель: микроволновку, старый кубик-монитор от компьютера, два стула, детскую кроватку и несколько картонных ящиков из-под бананов.

– Посмотрим? – предложил Андрюс.

Барбора скривила губки.

– Микроволновка у нас есть, а по картонкам рыться нам еще рановато – мы не бездомные!

– Тогда почему ты так обрадовалась, увидев эту кучу? – удивился Андрюс.

– Потому, что это типичный Париж! Я бы тоже так хотела жить! Выносишь из дому то, что тебе не надо и покупаешь новое!

– Тебя иногда не понять! – по-доброму проговорил Андрюс.

– Зато ты мне всегда понятен, сяочао! – Барби взяла Андрюса за руку и потянула дальше по переулку. – Идем искать парижское кафе!!!!

Глава 15. Аникщяй

Маленький красный «фиат» чуть не влетел в зад поворачивавшему на автовокзал автобусу «Каунас – Аникщяй». Дикий визг тормозов напугал и прохожих, и пассажиров автобуса, тут же прильнувших к окнам, и водительницу маленькой машинки Ренату, которая так сжала руль в своих ладонях, словно он был спасительным кругом, а вокруг нее бушевал океан. Машина уже остановилась, проехавшись по подмерзшему, скользкому асфальту. Сзади засигналили. Рената, все еще перепуганная, нажала на педаль газа, и «фиат» тронулся с места, но тут же «причалил» к бровке и застыл с включенной аварийкой у невысокой горки снега, явно сдвинутой на тротуар трактором или грейдером. Рената отпустила руль. Посмотрела через окно пассажирской дверцы на автовокзал. Из автобуса как раз выходили пассажиры. Водитель поднял крышку бокового багажного отсека, и несколько мужчин стали выгружать оттуда квадратные картонные ящики. Она так увлеклась наблюдением за ними, что не сразу заметила Витаса, уже приближавшегося к ее «фиату».

Дверь, через которую она смотрела на автобус, открылась и Витас опустился на пассажирское сиденье рядом. Сел сначала спиной к Ренате и постучал ботинком о ботинок, сбивая налипший снег.

– Привет! – сказал он, развернувшись и усевшись поудобнее. – Ты чего такая бледная?

– Знаешь, я чуть в твой автобус не врезалась! – призналась Рената.

– Так это ты тормозила? – Витас широко открыл глаза, полные удивления.

Рената кивнула.

– Первый раз такое, – сказала негромко. – Задумалась и про дорогу забыла… А тут еще скользко… Зима!

– А о чем задумалась?

На ее лице выразилось сомнение, словно она не могла решить сразу: говорить ему или нет.

– О тебе задумалась, – призналась она наконец. – Точнее – о нас и об Италии…

Витас улыбнулся. Слово «Италия» будто бы приподняло его над сиденьем машины.

– И что ты о нас и об Италии подумала? – продолжил допытываться он.

Рената вздохнула:

– Потом скажу!

Асфальтированная лента дороги бежала вперед сначала ровной полосой, а потом, после поворота, когда «фиат» съехал с главной дороги на боковую, боковая завиляла, как собака хвостом – то влево, то вправо, оставляя позади то холмик со старым кладбищем и парочкой деревянных крестов, то рощицу, за которой спрятался одинокий заброшенный хутор. Еще два холмика с крестами остались позади, а значит, до хутора Йонаса осталось минут пять по насыпной, уже не асфальтированной дорожной ленточке, покрытой укатанным снегом, блестящей на холодном зимнем солнце, которому, казалось, в это послеобеденное время тоже не очень-то жарко на сероватом, вроде бы даже промерзлом безоблачном небе.