Пэтчет допил кофе и посмотрел на кофейник на другой стороне стойки. Словно уловив телепатический сигнал, из кухни выглянул Кайл.

– Хочешь, налей себе еще. А то пропадет.

Беннет обошел вокруг стойки, подлил нам обоим кофе и остался стоять, задумчиво глядя в окно на старое здание суда.

– Тобиас старше нее – ему хорошо за тридцать. Староват и уж очень изломан. Не самая подходящая пара для молодой женщины. В Ираке его ранило, потерял несколько пальцев, проблемы с ногой. Сейчас водит фуру. Независимый подрядчик, так он себя называет, но работой не перегружен. Раньше у него всегда было время поболтаться с Дэмиеном, сейчас постоянно с Карен. У человека, зарабатывающего на жизнь перевозками, столько свободного времени быть не может. Такое впечатление, что деньги для него не проблема.

Беннет взял сливочник, добавил в кофе сливок. В разговоре опять возникла пауза. Я не сомневался, что он долго обдумывал то, что собирался сказать мне, но было видно, что еще раз все тщательно взвешивает, прежде чем произнести все вслух.

– Знаешь, я уважаю военных. Мой отец был военным. Будь у меня зрение получше, я бы, возможно, отправился во Вьетнам, и тогда, не исключено, мы не разговаривали бы сейчас. Может быть, меня бы уже не было, и я лежал бы где-нибудь под белым камнем. В любом случае я был бы другим. Возможно, что и лучше.

Я не знаю, кто прав, а кто виноват в этой иракской войне. Похоже, кончится все там еще не скоро, и людей погибнет немало, а ради чего? Непонятно. Разве что есть люди поумнее, и они знают что-то такое, чего не знаю я. Но хуже всего, что о вернувшихся с войны не заботятся так, как они заслуживают. Мой отец вернулся со Второй мировой раненым, но даже не догадывался об этом. Война сломала его, но тогда для этого не было медицинского названия, и люди просто не понимали, насколько все плохо. Когда Джоэл Тобиас пришел в «Дюны», я сразу понял, что он тоже сломлен, что повреждены не только его рука и нога. Гнев рвал его изнутри. Это чувствовалось, это читалось в его глазах. Я понял это сам, мне не надо было подсказывать.

Не пойми меня неправильно. Парень имеет такое же право быть счастливым, как и любой другой. Тем более что принес столько жертв. Боль, которую он испытывает, физическая она или психологическая, не лишает его права на это. Возможно, при нормальном ходе вещей девушка вроде Карен и была бы тем, что ему нужно. Она ведь тоже пострадала. Не знаю, что и как, но теперь она чувствует таких, как она сама, чувствует чужую боль. Такое сочувствие могло бы исцелить хорошего человека, при условии, что он не стал бы этим сочувствием злоупотреблять. Но, по-моему, Джоэл Тобиас – нехороший человек. Вот в чем все дело. Он ей не пара.

– Откуда вы знаете? – спросил я.

– Я и не знаю, – ответил он, как мне показалось, с огорчением. – Наверняка не знаю. Но чутье подсказывает. Есть и еще кое-что. У парня грузовик, такой чистенький, как малыш у медсестры на руках. Еще у него «Шевроле Силверадо», тоже новый. Живет он в симпатичном домике в Портленде, денежки у него водятся. Тратит больше, чем следовало бы. Мне это не нравится.

Я ждал, прикидывая, что сказать, и понимал, что надо быть осторожным. Мне не хотелось показать, что я сомневаюсь в его словах, но я отдавал себе отчет в том, что старик, пожалуй, слишком печется о своих молодых работниках.