Следующим утром свекровь отвезла меня к отелю; я постаралась запомнить дорогу в центр города. Встретила меня мадам Жозиан. Я должна была убраться в десяти номерах. Мадам ничего мне не показывала, я же понятия не имела о том, как правильно заправить кровать. И с пылесосом не умела обращаться. Пылесос казался мне длинной змеей, он оглушительно ревел. Я боялась, что эта машина засосет внутрь сначала мои ноги, а потом и всю меня. Приходилось делать над собой усилие, чтобы справиться с пылесосом. Еще меня приводило в недоумение огромное количество чистящих средств.

В первый день я даже не подошла к пылесосу, а кровать заправила не так, как надо. Когда мадам Жозиан вернулась, она только и сказала, что «о-ля-ля». И засмеялась. После чего показала, как правильно заправлять кровать. Под конец дня стало ясно, что она довольна моей работой. Я мыла за мебелью и даже под ней, причем без подсказки. К тому же, в отличие от других уборщиц, не прерывалась на обед. Не останавливалась даже, чтобы выпить воды. И никогда не возражала против работы в выходные.

В конце месяца я получила чек — свою первую зарплату. Я жила во Франции всего два месяца, но уже заработала две с половиной тысячи франков — огромную сумму. В Камбодже такие деньги означали бы целое состояние, может, даже годовую зарплату. Но что делать с выданным мне клочком бумаги? Пьер объяснил: он откроет в банке общий счет, на нас обоих, и я положу заработанное туда. Я сразу занервничала. А вдруг мы разведемся? Пьер возьмет и заберет мои деньги. Так что настояла на том, чтобы открыть счет на свое имя. В ответ Пьер сказал: «Да ты прямо как китаянка».

У меня нет такой привычки — верить мужчинам: я никогда не доверяла Пьеру до конца. Вскоре после того, как мы стали жить в Ницце, Пьер отправился проведать свою бывшую жену и вернулся от нее только в пять утра. Так что все может быть.

Иногда постояльцы в отеле давали мне чаевые. Помню одну пожилую даму: я помогла ей разобраться с бельем, после чего она обхватила мое лицо ладонями и воскликнула: «Mignonne»! Слово было незнакомое, поэтому я попросила даму записать его на бумажке, собираясь потом посмотреть в словаре. Оказалось, она назвала меня милой! Я посмотрелась в зеркало и решила, что дама просто пошутила.

Проработав в «Гибискусе» два месяца, я поняла, что в другом отеле могу зарабатывать больше. В «Гибискусе» платили неважно, а работать приходилось семь дней в неделю. К тому же ко мне приставали некоторые мужчины из числа постояльцев. Похоже, они видели во мне маленькую азиатку, которая не будет долго ломаться. Но я уже успела понять, что вправе не мириться с подобным.

Я перешла в отель под названием «Отпуск на море». Там останавливались в основном пенсионеры, причем надолго. Это давало мне возможность познакомиться с ними поближе. Именно они, эти пожилые люди, и научили меня сносному французскому. Некоторые были очень добры, все называли меня принцессой-китаяночкой: видно, для французов все азиаты были на одно лицо — впрочем, я не обижалась — камбоджийцы воспринимают иностранцев точно так же, для нас любой иностранец — баранг.

С пожилыми людьми мне было комфортнее. Они заслуживают того, чтобы относиться к ним с уважением. Когда у кого-то ныли ноги, я делала им массаж. Они принимали мои услуги с благодарностью. Начали даже отпускать шуточки в присутствии управляющих: вот, мол, хорошенькая девушка убирается в номерах, а девицы неприветливые работают официантками в ресторане. Так что мне велели убираться в номерах только по утрам: за обедом же я обслуживала столики.

Я получала большие чаевые, чем вызывала зависть у всех остальных. Они прозвали меня «китаёза» и стали задерживать мои заказы. Я долго терпела, но потом не выдержала. Схватила на кухне нож и крикнула одной девчонке: «Если будешь продолжать в том же духе, живот вспорю!» Я сама удивилась, как сумела сказать такое.