Поэтому он жил в одиночестве. Выяснилось, что одиночество можно вынести. С годами это становилось все проще.

Удивительно, но больше всего, даже больше прежней земной жизни, ему недоставало прогулок по Луне. Он беспрестанно проживал в мыслях те недолгие часы. Он вспоминал Слейда — прыгающий по лунным пескам ярко-белый шарик. Вспоминал свое счастье.

Серебряная ракета плюхается на поверхность Луны. Пружинные опоры амортизируют толчок.

В носу корабля, футах в восьмидесяти от лунной поверхности, открывается люк. По кратеру шарит желтый луч света. Появляется фигура в скафандре, опускается лестница. Человек машет Бадо и Уильямс рукой, приглашая их в корабль.

— Ну, что скажешь? — спрашивает Бадо.

— По-моему, это англичане. Взгляни на эмблему… Откуда бы они ни прилетели, их родина сильно отличается от миров, где выросли мы с тобой.

— Думаешь, нам стоит туда подняться? — спрашивает он. Женщина разводит руками.

— Разве у нас есть альтернатива? Самим нам отсюда не выбраться. Скоро мы оба задохнемся. А эти ребята, видимо, знают, что делают. Да и с русским можно посоветоваться. Пойдем!

Космонавт подпускает Уильямс к себе. Он пытается перевернуть свою шарообразную кабину. Бадо видит, что она треснула, словно яйцо, так что усилия космонавта лишены смысла.

Уильямс указывает на серебристый корабль, из люка которого им по-прежнему призывно машет человек в скафандре. Космонавт позволяет себя увести.

Вблизи корабль выглядит еще внушительнее, чем издали. Он так высок, что, стоя под ним, невозможно увидеть нос.

Первой подходит к лестнице Уильямс. Она начинает подтягиваться на руках, легко преодолевая слабое лунное тяготение. Космонавт снимает свой обруч и, оставив его в лунной пыли, следует за ней.

Последним карабкается Бадо. Он двигается медленнее, чем они, потому что прижимает к груди свой драгоценный поддон.

Подъем вдоль сияющего корпуса корабля длится целую вечность. Металл оболочки больше всего похож на свинец. Не изоляция ли это от ядерного реактора? Чтобы перемещать такую колоссальную массу металла, нужна чудовищная энергия. Бадо невольно сравнивает этот корабль со своим тщедушным спускаемым аппаратом, кабину которого ради максимального облегчения уподобили пузырю из алюминиевой фольги…

И тут оболочка корабля подергивается знакомой рябью.

Он смотрит вниз и не находит ни обломков русского корабля, ни лунолета Уильямс. Поверхность под опорами корабля-гиганта и вокруг девственно чиста. Окрестная топография радикально изменилась: откуда-то взялся неровный горный хребет и широкие извилистые борозды в реголите.

— Час от часу не легче, — произносит над ним Уильямс бесстрастным тоном. Бадо трудно ее расслышать: переговорам больше не помогает усилитель на лунолете.

— Добро пожаловать на Пятую Луну! — кричит он.

— На Пятую?

— Главное, не сбиться со счета.

— Возможно. Гляди-ка, Бадо, на этот раз изменилась вся геология! Наверное, эта Луна так и не перенесла один из самых сильных изначальных ударов, поэтому вид ее поверхности нам совершенно не известен.

Они добираются до люка. Бадо отдает свой поддон человеку в скафандре и на коленях вползает внутрь.

Человек закрывает люк и запирает его поворотом большого тяжелого колеса. На рукаве у него британский флаг, на груди нашивка с фамилией Теин.

Четверка в разных скафандрах застыла в шлюзе, дожидаясь, пока стихнет шипение заполняющего шлюз воздуха. Потом открывается следующая дверь, и Теин нетерпеливым жестом приглашает их внутрь. Они входят в длинный коридор с форсунками в потолке.

На них, прямо на скафандры, обрушиваются струи воды. Уильямс приподнимает свой золотой щиток и смотрит на Бадо.