— Что ж, поговорим о политике. Я, кстати, для этого и пришел. Ты знаешь новости?

— Я знаю, что вдова Капет хотела удрать.

— Да это пустяки.

— Что же еще нового?

— Знаменитый шевалье де Мезон-Руж в Париже.

— Правда?! — воскликнул Морис, вскакивая.

— Собственной персоной.

— Но когда он прибыл?

— Вчера вечером.

— Каким образом?

— Переодетый егерем национальной гвардии. Какая-то женщина, скорее всего аристократка, переодетая простолюдинкой, пронесла ему одежду на ту сторону заставы. Через минуту они вернулись, держась за руки. И только когда они миновали заставу, у часового возникли какие-то сомнения: вначале женщина с узлом, потом — она же под руку с военным. Это было подозрительно. Часовой забил тревогу, за ними погнались. Они исчезли в одном из особняков на улице Сент-Оноре, дверь которого открылась словно по мановению волшебной палочки. В этом особняке есть второй выход — на Енисейские поля. И — до свидания! — шевалье де Мезон-Руж и его спутница исчезли. Особняк снесут, владельца гильотинируют; но это не помешает шевалье еще раз попытаться сделать во второй раз то, что ему не удалось четыре месяца назад и вчера.

— И его не арестовали?

— Ха, попробуй-ка поймать Протея, попробуй, дорогой мой. Ты знаешь, сколько бед перенес Аристей, гоняясь за ним:

— Берегись! — сказал Морис, поднося ключ к губам.

— Сам берегись, черт побери! На сей раз ты освистал бы не меня, а Вергилия.

— Да, конечно, ведь ты не пытаешься это перевести, и претензий у меня быть не должно. Однако вернемся к шевалье де Мезон-Ружу.

— Согласись, это отважный человек.

— Конечно, чтобы приниматься за такое дело, нужно обладать большим мужеством.

— Или пылать большой любовью.

— Ты думаешь, что шевалье так любит королеву?

— Я в это не верю. Я повторяю то, что говорят все. Впрочем, в нее многие мужчины влюблены, что же удивительного в том, что она и его пленила? Говорят, что и Барнав очарован ею.

— Неважно, главное, что шевалье имеет единомышленников в самом Тампле.

— Возможно, ведь

— Лорен!

— Но это так.

— Ты что же, думаешь как и все?

— Почему бы и нет?

— Тебя послушать, так у королевы должна быть пара сотен возлюбленных.

— Две сотни, три сотни, четыре сотни. Она достаточно красива для этого. Я ведь не говорю, что она всех их любит. Но они все могут любить ее. Все видят солнце, но солнце не видит каждого.

— Итак, ты хочешь сказать, что шевалье де Мезон-Руж…

— Я только говорю, что его сейчас преследуют; если он уйдет от ищеек Республики, значит, он хитрый лис.

— А что же делает для этого Коммуна?

— Коммуна скоро издаст постановление о том, что на фасаде каждого дома должен быть вывешен список с именами и фамилиями всех его обитателей и обитательниц. Осуществляется мечта древних: окошечко в каждом человеческом сердце, чтобы всякий смог заглянуть и узнать, что там происходит!

— О! Превосходная идея! — воскликнул Морис.

— Насчет окошка в сердце человека?

— Нет, насчет того, чтобы повесить списки на дверях домов.

На самом же деле Морис подумал, что это поможет ему найти незнакомку или хотя бы укажет какой-нибудь след на пути поисков.

— Не правда ли? — сказал Лорен. — Я уже побился об заклад, что эта мера поможет нам выявить сотен пять аристократов.