Одни только проценты от этих операций разожгли аппетит хозяина фирмы, а он знал, что не ограничится одними процентами.

Итак, любая гласность могла привести к непоправимым моральным Ганс-Юрген лицемерил даже в мыслях, ставя это на первое место, - и материальным потерям. Ведь и реваншистские организации, и новая партия фон Таддена, которую они поддерживали, - основа "четвертого рейха". А "четвертый рейх" необходимо будет одеть в мундиры, и Ганс-Юрген Зикс абсолютно не сомневался, что право на это получит фирма, которая способствовала утверждению этого рейха. Здесь уже пахло такими суммами, что и проценты с южноамериканских капиталов, и сверхпроценты казались мелкой разменной монетой!

Зикс позвонил секретарше и распорядился позвать Роршейдта.

Лишь переступив порог кабинета, Генрих Роршейдт понял, что его ждет какое-то важное поручение: резкий запах сигары ударил в нос, и Генрих с удовольствием втянул воздух - так замирает на мгновение гончая, почуяв запах дичи.

- В наш город приехал швейцарский журналист Карл Хаген... - начал Зикс.

- Это тип, который только что морочил вам голову? - перебил Роршейдт: он выполнял самые деликатные поручения хозяина и позволял себе некоторую фамильярность.

- Да. - Зикс внимательно смотрел на подручного, хотя созерцание его внешности никому не могло принести удовольствия: деформированный от многочисленных драк нос, толстые губы и пронзительно хитрые глаза под приплюснутым лбом. У Роршейдта была сила первобытного человека, звериная выдержка, он был неприхотливым, но самое главное - служил всю войну верно брату, сейчас ему, Гансу-Юргену Зиксу. - Этого журналиста... - Зикс выдержал паузу. Не потому, что ему тяжело было произнести следующие слова или вдруг совесть заговорила в нем, просто, давая такое распоряжение, невольно становишься соучастником, а всегда неприятно знать, что тебя может ждать вечная каторга.

К счастью, Генрих помог ему.

- Убрать? - спросил, словно речь шла о чем-то совсем обычном.

- Только тихо... - поморщился Зикс. - Не нужно шума!

- Попробуем сегодня вечером.

- Он остановился в отеле "Кинг".

Генрих переступил с ноги на ногу.

- Все?

Зикс махнул рукой.

Хорошо, что Генриху ничего не нужно объяснять: сказал и забыл - как и раньше, ощущаешь себя порядочным человеком, который только в силу определенных обстоятельств немного согрешил...

Гюнтер предпочел ресторан с музыкальным автоматом, а у Карла заболела голова от оглушительной музыки, и он решил погулять по городу. Еще днем заметил: сразу за центральной городской площадью с неизменной ратушей начинался парк - сквозь зелень поблескивала вода, там был пруд или даже озеро.

Вначале парк напоминал все парки мира: газоны и клумбы, скамейки. Карл прошел мимо двух или трех пар влюбленных на скамейках - все, как и полагается в таких местах, но незаметно аллея превратилась в тропинку, которая извивалась между густых кустов, запахло свежестью, и слева за редкими деревьями открылось озеро.

Карлу хотелось посидеть на берегу. Солнце заходило, и на воде пролегла кровавая дорожка. Карл шел прямо к ней. Не мог оторвать взгляда от блестящей дрожащей полоски, казалось, сейчас и само солнце коснется воды, нырнет и погаснет. Перепрыгнул канаву и остановился недалеко от берега, оперся о ствол толстой вербы. Да, сегодняшний день, первый их день в Загене, складывался неудачно, хотя все могло быть и гораздо хуже. Швейцар, который принес их вещи в номер, на вопрос, знает ли он Зикса, лишь усмехнулся: "Здесь каждый второй работает на господина Зикса".

Но когда Гюнтер стал осторожно разузнавать, что он знает о бывшем группенфюрере СС, швейцар ничего не рассказал.

Неподалеку от отеля они увидели бензоколонку и решили заправиться.

Заправившись, поехали в имение Зиксов и убедились, что попасть туда невозможно (настоящая тюремная стена с колючей проволокой и битым стеклом).