Именно это и делал Аджит, он шел по следам Кейна. Я определила это по времени выбора им той или иной информации, да и вообще по самой его позе. Он был хорошим ученым, но до Кейна ему далеко. При наличии данных и времени он и сам мог бы додуматься до того, до чего намного быстрее додумывался Кейн. Мог бы. А может, и нет. Или просто мог внести некоторые полезные замечания в работу Кейна. Но Кейн не давал ему и минуты на размышления. Он моментально решал: один вопрос за другим и помощи при этом не просил. Он вообще позабыл об Аджите. Для Кейна сейчас существовала только его работа.

Ближе к вечеру он резко поднял голову от экрана и сказал мне:

— Они собираются переместить зонд. Наши аналоги… собираются переместить зонд.

Я спросила:

— Откуда тебе это известно? До назначенного часа еще далеко.

— Да. Но они его переместят. Если я и здесь додумался до существования «теневого вещества», то мой аналог на зонде и подавно должен был к этому прийти. Он решит, что нужно собрать больше данных на другой стороне Западного Стрельца А, где и находится основная масса этого вещества.

Я посмотрела на Кейна. Казалось, он не в себе; словно некий римский воин, который только что поверг к своим ногам льва. Не хватало лишь крови. Всклокоченные, сальные волосы (интересно, когда он в последний раз принимал душ?), одежда вся в пятнах (я узнала остатки обеда, который заставила его съесть в полдень), появившиеся под воздействием напряжения и усталости морщины (даже несмотря на программу омоложения) и сияющие глаза. Они могли соперничать с самим Западным Стрельцом А.

Боже, как я его люблю.

Я очень осторожно сказала:

— Ты прав. Аналог Тирзы переместит зонд для того, чтобы снять лучшие показания.

— И тогда через несколько дней мы получим новые данные, — добавил Аджит. — Но радиация на другой стороне Западного Стрельца А крайне высока. Будем надеяться, что программы зонда и аналогов выдержат, и мы получим-таки эти данные.

— Лучше будем надеяться, что с моим аналогом все будет в порядке, — заявил Кейн, — а то они даже не будут знать, какие данные собирать и посылать нам. — И он повернулся к экрану.

Жестокие слова повисли в воздухе.

Я видела, как Аджит отвернулся в сторону от меня. Потом он встал и прошел на камбуз.

Если я сразу пойду вслед за ним, он скажет, что я его пожалела. И будет еще больше стыдиться самого себя и того, что произошло.

— Кейн, — тихо, но сурово сказала я, — ты просто невыносим.

Он с искренним удивлением повернулся ко мне и спросил:

— А что такое?

— Ты знаешь что.

Но он действительно не знал. Кейн даже не сознавал, что такое он только что сказал. Он просто констатировал факт. Действительно, без аналога Кейна на зонде некому будет принимать научные решения.

— Я хочу поговорить с тобой наверху в обсерватории, — сказала я ему. — Но не сейчас, а скажем, минут через десять. Но ты сам должен позвать меня туда, будто хочешь мне что-то показать. — Небольшое запоздание, да еще инициатива Кейна помогут убедить Аджита в том, что я нисколько его не жалею.

Но тут я, кажется, переборщила. Кейн устал, он напряжен, у него неизбежное похмелье от первого возбуждения после такого неожиданного открытия. На такой истеричной ноте ни тело, ни ум долго выдержать не могут. Я так на него рассердилась вначале, что про него самого и не подумала.

Он резко бросил мне:

— Я встречусь с тобой в обсерватории тогда, когда сам захочу.