|
Но я был врачом, поэтому отреагировал стандартно: – Почему это? Что за глупости! – Потому что машина мамина, – она подбежала вплотную, со стороны могло показаться, что мы или любовники, или родственники. – У меня нет ни прав, ни доверенности. А мама скоро вернется с курорта и проблему быстро уладит. Поверьте мне на слово, у вас… не останется никаких претензий. – Врешь ты все! – кипятился я, в глубине души уже начиная жалеть эту неокрепшую, неоперившуюся душу. – Так я тебе и поверил! К чему мне эти проблемы на ровном месте? – Ради бога, прошу вас, давайте разъедемся. Только помогите мне перескочить через бордюр – уж очень высокий. Посидим потом в кафе, все обговорим. В спокойной, так сказать, обстановке. – Ага, обговорим, – усмехнулся я. – Стоит мне только тронуться, как иди потом, доказывай, была ли авария. Видя, что я, несмотря на ее уговоры, собираюсь звонить, она сунула руку в карман и достала оттуда небольшую коробочку. Через секунду я держал на ладони перстень с бриллиантом. Несмотря на пасмурную погоду, бриллиант сверкал и переливался. – Наша фамильная драгоценность, – прокомментировала блондинка. – Поверьте, стоит дороже предстоящего ремонта вашей машины. Намного дороже. Я оглянулся: не видит ли кто-то, как я любуюсь чужой фамильной драгоценностью. Оказывается, пробка начала мало-помалу рассасываться, водители нашли объезд, и никому не было дела до наших взаимоотношений с блондинкой. – Это залог, – произнес я, пряча коробочку с перстнем во внутренний карман. – Гарантия, что вы не исчезнете с горизонта. Я порядочный человек, и такой поступок совершаю впервые, мне неприятно, но я пойду вам навстречу. После небольшой физической разминки, после поездки в мастерскую по кузовному ремонту, где пришлось оставить на несколько дней оба покореженных транспортных средства, мы наконец почувствовали, что чертовски проголодались и не мешало бы где-то перекусить. Кафе, стены которого были разрисованы урбанистическими пейзажами, называлось «Старый город». Яна училась в юридическом колледже. Услышав про него, я тотчас вспомнил беднягу, которого похитили в одно время с женщинами. Только женщин – и живых, и мертвую – нашли, а парня, учащегося этого колледжа, нет. Ни живого, ни мертвого. Девушке постоянно кто-то названивал, из-за этого разговор не клеился. Само собой, меня это раздражало, но внутренний голос терпеливо разъяснял, что девчонка никак не планировала попадать в ДТП, это всегда случается как снег на голову, и удивляться тут нечему. Радуйся, доктор, что вообще согласилась с тобой поужинать, и наслаждайся жизнью. Сам-то бы когда еще выбрался?! – Может, имеет смысл его вообще отключить? – предложил я после очередного звонка. – Телефон, я имею в виду. А то спокойно не дадут ни поесть, ни поговорить. – А вы бы чего больше хотели: поесть или поговорить? – недружелюбно спросила она, ковыряясь вилкой в салате. По-видимому, чтобы поддержать разговор. – Или, может, что-то другое? – Поесть, поговорить и до дома проводить! – Да вы поэт! – криво усмехнувшись, она наморщила свой миниатюрный лобик. – И часто у вас в рифму слова складываются? – Не поверишь – первый раз в жизни! – Ой, ой, – недоверчиво закачала она головой, – рисуетесь! – Послушай, сегодня мы столько вместе натерпелись, можно, считаю, отбросить формальности. И перейти на «ты». С твоей стороны, разумеется. – Мне это кажется чересчур, – сказала она, как отрезала. – Вот если бы вы вернули перстенек, тогда, возможно… – Вот видите, мадемуазель, вы уже торгуетесь. В этот момент я подумал, что она годится мне в дочери. Еще подумал, что, сложись все иначе в свое время, наша с Эльвирой Женька была бы сейчас не менее эффектной красавицей, также могла мечтать хоть о юриспруденции, хоть о школе экономики, хоть о заморском принце, о Голливуде… – о чем угодно! Да, могла бы… Постарался вида не подать, лишь стиснул зубы, отвел глаза в сторону, однако Яна уловила момент, истолковала по-своему. |
