Изменить размер шрифта - +
 – Да ведь только черт его знает!

 

– Черт ничего не знает! Ты ротный, да еще партийный. Ты лучше черта должен знать, годится твой красноармеец в коммунисты или нет.

 

– Парень ничего, – подтвердил Сухарев, – форс только любит. Из цепи без толку вперед лезет. А так ничего.

 

– Ну, не назад все же лезет. Это еще полбеды! Так как же, смотри сам… Подписываешь ты или нет?

 

– Я-то бы подписал, этот парень ничего, – повторил осторожно Сухарев. – А еще кто подпишет?

 

– Еще я!.. Давай садись за стол, вот заявление.

 

– Ты подписал!.. – говорил Сухарев, забирая в медвежью лапу карандаш. – Это хорошо, что ты… Я же говорю, парень – золото, драли его только мало!

 

 

 

 

Глава пятнадцатая

 

 

Уже несколько дней шли бои под Новохоперском. Были втянуты все дивизионные резервы, а казаки всё еще крепко держали позиции.

 

На четвертый день с утра наступило затишье.

 

– Ну, братцы! – говорил Шебалов, подъезжая к густой цепи отряда, рассыпавшегося по оголенной от снега вершине пологого холма. – Сегодня после обеда общее наступление будет… Всей дивизией ахнем.

 

Пар валил от его посеребренного инеем коня. Ослепительно сверкал на солнце длинный тяжелый палаш, красная макушка черной шебаловской папахи ярко цвела среди холодного снежного поля.

 

– Ну, братцы, – опять повторил Шебалов звенящим голосом, – сегодня день такой… серьезный день. Выбьем сегодня – тогда до Богучара белым зацепки не будет. Постарайтесь же напоследок, не оконфузьте перед дивизией меня, старика!

 

– Что пристариваешься? – хриплым простуженным голосом гаркнул подходивший Малыгин. – Я, чать, постарше тебя и то за молодого схожу.

 

– Ты да я – сапоги стоптанные, – повторил Шебалов свою обычную поговорку. – Бориска, – окликнул он меня приветливо, – тебе сколько лет?

 

– Шестнадцатый, товарищ Шебалов, – гордо ответил я, – с двадцать второго числа уже шестнадцатый пошел!

 

– «Уже»! – с деланным негодованием передразнил Шебалов. – Хорошо «уже»! Мне вот уже сорок седьмой стукнул. А-а! Малыгин, ведь это что такое – шестнадцатый? Что, брат, он увидит, того нам с тобой не видать…

 

– С того свету посмотрим, – хрипло и с мрачным задором ответил Малыгин, кутая горло в рваный офицерский башлык с галуном.

 

Шебалов тронул шпорами продрогшего коня и поскакал вдоль линии костров.

 

– Бориска, иди чай пить… Мой кипяток – твой сахар! – крикнул Васька Шмаков, снимая с огня закопченный котелок.

 

– У меня, Васька, сахару тоже нет.

 

– А что у тебя есть?

 

– Хлеб есть, да дам яблоки мороженые.

 

– Ну, кати сюда с хлебом, а то у меня вовсе ничего нет! Голая вода.

 

– Гориков! – крикнул меня кто-то от другого костра. – Поди-ка сюда.

 

Я подошел к кучке споривших о чем-то красноармейцев.

 

– Вот ты скажи, – спросил меня Гришка Черкасов, толстый рыжий парень, прозванный у нас псаломщиком.

Быстрый переход