Что ж, посмотрим! — процедил Бавер, разозленный тем, что «остальные», как обычно, поддержали Робера. — Предпочитаешь взять в команду чужака? Выскочку, который всего год как здесь появился! Нет, это мне нравится! Все прямо готовы на шее у него виснуть. Даже Лори, на что взрослый человек и учитель. Это надо было слышать, как он: «мсье», «мсье»!.. И кому? Люсьену Дюмарбру — лабораторному мальчику!..

Ну и что? Если он считает, что Люсьен этого стоит…

Не смеши меня, слушай!.. Предлагаю звать его, твоего центрального нападающего, Лулу-Любимчик!.. Погоди, вот придет черед играть с Амьенским лицеем, ты увидишь, как он будет опекать Бавуана. То-то повеселимся тогда! Девчонка он, твой Лулу, вот что!..

Давненько Нибаль не радовал нас своим дивным голоском! — ехидно воскликнул Патош.

Мальчик, которого он перебил, покраснел так, что на его щекастом лице проступили веснушки. Фальцет, на который Нибаль то и дело срывался и который время от времени превращал его речь в петушиный крик, был для него предметом постоянных огорчений.

Спор был прерван появлением привратника Цербера. Мальчишки, чтобы его позлить, тут же сгрудились у решетки и принялись изо всех сил трясти ее.

Тише, господа, тише! — заверещал кто-то, а привратник пробормотал себе под нос невнятные слова, которые не были, конечно, услышаны шумным сборищем; впрочем, будь они услышаны, они не были бы оценены: в них он выразил свое стойкое мнение относительно скверного воспитания нынешней молодежи…

Звонок, возвестивший начало уроков, прозвенел уже добрых пять минут назад. Во дворе остался один только третий класс, в нерешительности толпившийся перед входом в кабинет естествознания.

Робер бросил взгляд на свои наручные часы и голосом, которому нельзя было не подчиниться — благодаря этому голосу он и завоевал свой авторитет вожака, — решительно произнес:

Парни, пошли! Если Меон заметит, что Лори все еще нет, будет скандал.

За последние два года не было случая, чтобы учитель естествознания опоздал к началу урока. Директор коллежа шуток тут не терпел: все, будь то преподаватель или ученик, должны являться на занятия вовремя. К Лори ребята питали симпатию, а потому заторопились в класс, чтобы не привлекать зря внимание^ Меона, как все звали директора.

Через минуту-другую появился и Лори. Вид у него был хмурый и озабоченный, и ребята сразу поняли: что-то не так. Разэн, первый шутник в классе, умевший острить с каменным лицом, прошептал, нагнувшись к Роберу:

Видно, перекись ангидрида нынче скисла…

Обычно перед тем, как повесить на вешалку свою черную шляпу, Лори оборачивался к классу и обводил его мрачновато-лукавым взглядом. Это было что-то вроде тайного сигнала: «Ну-ка, ребятки, за дело!» И, завороженные его умными серыми глазами, ученики не могли сдержать ответной улыбки. Контакт был создан; мсье Лори, удовлетворенный, потирал руки. Он был среди прочих учителей «парень что надо». Любой урок: химию, физику, естествознание, — он вел как живую беседу, увлекая всех своим пламенным красноречием. Слушать его было одно удовольствие.

С Лори, — заметил однажды Разэн, — мне все время кажется, что я могу запросто переплюнуть Эйнштейна. Ей-богу!..

Но на сей раз мсье Лори повесил шляпу, не глядя на класс, затем швырнул на стол свой портфель, оперся на него обеими руками, покачался на пятках и устремил взгляд в* какую-то точку на противоположной стене.

Господа., я разочарован!

По рядам пробежал изумленный шепот.